Продолжение.

И снова любил ее Оська и ночью и днем. Олюшка была в восторге от матери. Но время быстро катится. Пришел черед и прощания. Уезжала Баррикада еще на три года. И рада бы взять с собой Олюшку, да там нет русской школы.
Через год написала Баррикада, что у нее родился сын, похожий на Олюшку. Оставила бы и его у Осипа, но муж воспротивился, и наняли няню. Оська доволен. У него теперь и сын есть. Посмотреть бы на него, хоть одним глазком!
Олюшка окончила 10 классов, поступила в Москве в институт. Жила там сначала в общежитии, а когда мать приехала в Москву, перешла жить к ним. Как только муж Баррикады уезжал в командировку, Оська получал телеграмму, чтобы приехал в Москву. Ехал он навестить своих детей. Иногда и надолго там оставался. Нравилось ему у Баррикады. Приезжал домой, довольнехонек. А тут занемог, сердце сдало. Приехала к нему Баррикада всей семьей и мужа приволокла. Уже выписали Осипа домой, да наклонился он шнурок завязать и упал замертво. Разрыв сердца получился.
Похоронили его честь по чести. Долго ездила к нему на могилку Баррикада с детьми. А теперь уже давно никто не был. Что с ними стало? Может, куда-нибудь уехали. Изба-то уже совсем развалилась. А вселить в нее никого нельзя без хозяев. Я бы Олюшке-то и написала. Но куда? Вот так. Жизнь прожить – не поле перейти.

ЛИЗА

Мчится поезд. Мерно стучат колеса.
-Тра-тах! Ба-бах! Хочу есть! Хочу пить!
Кружится над головой темное августовское небо. Сучья деревьев, как щеткой, чистят товарный вагон. Он полон спящих детей. Лиза, девочка лет четырнадцати не спит. Она думает. Эти думы мешают ей сосредоточиться
Ее детский дом эвакуировали. Лизу в качестве няни отправили с малышами. Ее ровесники давно работают на заводах и фабриках, на колхозных полях. Время такое. Нет рабочих рук. Лиза тоже хотела идти на завод делать снаряды для фронта. Но вызвал ее к себе директор и сказал:
-Ты, Волкова, девочка хорошая. На тебя можно положиться. Поедешь с малышами в Казахстан. Будешь помогать Галине Ивановне. Ей одной не справиться.
Прав был Сергей Иванович. Работы много. Надо всех накормить, напоить, уложить спать, следить, чтобы все были на месте. Все было бы ничего, если бы ехали днем, останавливались на станциях, где можно набрать горячей воды, отоварить карточки, накормить ребятишек в столовой, помыть их в санпропускнике. Но только один раз, как они выехали, предоставилась им такая возможность. А потом стало твориться неизвестно что. Поезд шел только ночью без остановок. Днем же его загоняли на какой-нибудь запасной путь. Деревья его скрывали от фашистских самолетов, которых становилось в небе все больше и больше. Они летели на восток. Сбрасывали свой смертоносный груз и летели обратно. «Мессеры» спускались так низко, что можно было видеть кресты и свастику на их крыльях, пилота в черных очках, затянутого в летный комбинезон. Часто Лизе приходилось видеть воздушный бой между нашими самолетами и фашистскими. Исход боя был переменным. Строчками прорезали небо трассирующие пули. Во время стоянки поезда все его население высыпало на откос с котелками, кружками, кастрюльками и устремлялось в лес в поисках воды, ягод, грибов. Люди научились жечь костры так, чтобы дым не шел вверх. На них кипятили воду, жарили грибы, варили суп из концентратов. В поезде ехали не только дети, но и взрослые со своими детьми. С малышами делились все, кто чем мог. Но потом и этому пришел конец.
Поезд приметил один из фашистских летчиков и постоянно преследовал его. Он несколько раз бросал на поезд бомбы, но опытный машинист лавировал, и бомбы летели мимо. Положение еще усугублялось тем, что Лиза и Галина Ивановна не могли покинуть детей, отлучиться от поезда, чтобы получить сухой паек на станции. А тут еще и хворь напала. Тиф, дизентерия. Многих потеряли по дороге. Теперь уже воспитательница приносила чуть подогретую воду, давала каждому по маленькому ломтику хлеба. В конце концов, пошли к машинисту и попросили подогнать состав поближе к станции, куда можно было бы отвести ребятишек, накормить и вымыть. машинисту на его просьбу дали добро, и он повел днем поезд на запасной путь к станции.
Вот тут-то и произошло несчастье. Знакомый уже Лизе фашистский летчик облетел состав, даже рукой помахал, а потом стал бомбить. К нему присоединились еще несколько «мессершмитов». Взрослые, дети выскакивали в открытые двери теплушек, но тут же попадали под пули фашистов.
Лиза выскочила вместе со всеми. Все летело, рушилось, земля уходила из-под ног. Крики, стоны! Лиза закрыла уши и побежала. Животный страх гнал ее дальше и дальше в лес, пока она ни рухнула на мох в изнеможении. Лиза осмотрелась. Она в лесу была одна. В ушах еще стоял стон, звон, крики. Наконец, ее свалил сон. Когда она проснулась, стояла тишина, слышалось пение птиц, и доносился голос далекой кукушки. Лиза поднялась и пошла прямо. Ей все равно было, куда идти. Платье на ней изодрано, на ногах никакой обуви не было. Так она блуждала по лесу до самой темноты. Потом наломала сучьев, на них положила мох. Мхом закрыла лицо и руки. Натерлась цветком багульника от укусов комаров и мошек, как это делали в походах.
Проснулась она с первыми лучами солнца. Огляделась. Увидела просвет между деревьями и тропинку. Решила идти по ней, куда-нибудь да выведет. Чувство голода уже давно не покидало Лизу. Ягоды голод не утоляли. После них еще больше хотелось есть. И вот лес закончился. Тропинка вывела ее в поле. Недалеко виднелись крыши домов какой-то деревни. Поле было вспахано. Лиза встала на камень и стала приводить себя в порядок. С платьем уже ничего нельзя было сделать. Оно все изодрано в клочья. Ноги она вытерла травой. Умылась росой. По вспаханному полю тяжело идти. Надо найти какую-нибудь тропинку. Двинулась в обход справа и вдруг на меже увидела мальчика в панаме, в рубашечке с вышитым якорем на карманчике, в коротеньких черных штанишках, на бретельках которых были вышиты точно такие же якоря. На ногах сандалии. Лиза взяла ребенка на руки и пошла в деревню. Постучалась в первую избу. Вышла бабушка.
-Чего стучать-то! Заходи, открыто.
А когда присмотрелась, заохала, замахала руками.
-Это же вы, наверное, со станции? Там, говорят, три состава фашист разбомбил. Всех убил. А вы, значит, спаслись? Давай мальчика-то сюда. Да на тебе живого места нет!
Повела их в баню, намыла теплой водой. Лизе дала свое платье, а мальчика закутала в простыню, напоила теплым молоком и положила спать. После еды уснула и Лиза. Проснулась оттого, что кто-то ее дергал за волосы.
-Мама, я пи-пись!
Лиза вскочила, схватила на руки малыша, вынесла на улицу. Он стал бегать по двору и кричать:
-Саша! Котик! Давай играть в прятки. Где ты?
-Я здесь, Сашенька. Посмотрим, высохло ли твое белье.
Сашу одели. Получился замечательный карапуз с серыми глазами, с чубчиком русых волос, круглолицый и озорной. Хотела спросить Лиза, что стало с его мамой, где он ее потерял, но не стала спрашивать, так как для него она теперь мама.
Пришла бабушка Тоня. Накормила их вкусными щами из крапивы, толченой картошкой с молоком.
-Ну, девонька, пойдешь на станцию и поедешь дальше или останешься здесь? Говорила я с председателем. Нам нужны доярки. Если хочешь, оставайся. Коров-то доила?
-Нет. Я городская.
-Этому делу научишься. Недельку отдохни, а то у тебя кожа да кости. Вроде молодая, а выглядишь старой. Мужик-то на фронте? Да что я спрашиваю! Теперь все мужики на войне.
Осталась Лиза в Новинке. Дояркой стала работать. Было очень трудно. Еле до кровати добиралась. А потом привыкла. Сходила на станцию, узнала, что почти все из их эшелона погибли. Осталось несколько человек. Никого не нашла под фамилией Котик. Показали ей братскую могилу, где были похоронены останки погибших. С этих пор Лиза стала ухаживать за могилой. Приводила сюда и Сашу Ведь здесь лежала и его мать.
Время шло. Лиза окончила 10 классов вечерней школы. Своего приемного сына она очень любила. Бабушка умерла внезапно. У нее никого не было, поэтому в сельсовете, пока она была здорова, домик оформила на Лизу. Жили мать с сыном бедно, но дружно. Саша рос веселым и любознательным мальчиком. Он очень любил мастерить самолеты. Не раз приходил с порезанными пальцами домой. Мать не ругалась. Только заливала порезы йодом и бинтовала руку.
-Всякое дело требует жертв, - говорила она.
Саша любил слушать рассказы о подвигах солдат. Сначала часто спрашивал об отце. А потом, когда закончилась война, кто остался жив, приехали в деревню, перестал спрашивать.
И вот однажды, когда Саше исполнилось 9 лет, к ним пришел летчик. Лиза как раз ставила самовар. Увидела его, сердце так и замерло. Это за Сашей! Не отдам!
-Здравствуйте! Здесь ли живет женщина, которая ухаживает за могилой на станции?
Отлегло! Слава богу, не за Сашей!
-Да, это я.
-Вас зовут Лизой?
-Да, Лизой. Да вы проходите. Садитесь. Сейчас чай будем пить
-Когда я шел сюда, то надеялся увидеть свою жену и сына. Но, к сожалению, чудес не бывает
-А как вашего сына звали?
-Саша.
-Саша Котик?
-Как вы сказали? Вы знали моего сына? Расскажите! Я все хочу знать!
-Да рассказывать-то нечего. У меня сын Саша. А как вас зовут, товарищ капитан?
-Роман Иванович. Сколько же вам лет, Лиза?
-22 года. А сыну 9 лет.
-А где муж?
-Садитесь чай пить.
-Да, сложная штука – жизнь. От семьи осталась одна фотокарточка. Вот посмотрите.
Лиза на фото увидела еще совсем молодого Романа Ивановича и молодую женщину, очень похожую на нее. Оба держали мальчугана в рубашечке с якорем на кармане и такими же якорями на бретельках штанишек. Сомнения исчезли. Это отец Саши! Но что же теперь делать?
-Скажите, у вас есть другая семья?
-Нет. Еще не обзавелся. Все некогда, хотя много было предложений со стороны женщин.
-То есть?
-Вам этого не понять
Лиза достала выглаженные вещи маленького Саши.
-Вот, посмотрите.
-Да это же одежда нашего Саши!
-Вероятно, так и есть.
Лиза рассказала, как она нашла Сашу, а капитан все ходил из угла в угол и курил.
-Где он?
-Сейчас придет. Он козочку пасет.
-Я хочу его видеть. Не бойтесь. Я ничего не скажу ему о его матери. Вы его мать. Безусловно, он сразу принял вас за мать, так как вы очень похожи на мою жену. И зовут вас одинаково. Пойдемте к нему.
На полянке лежал Саша и читал книжку. Рядом паслась коза, привязанная к колышку.
-Саша, ты что домой не идешь?
-Рано. Пусть Маша еще погуляет, - сказал он, рассматривая дядю в военной форме.
-Саша, это твой папа нас нашел.
Саша поднялся, побледнел.
-Здравствуйте.
-Здравствуй, сынок! Наконец-то я вас нашел! Куда бы я ни обращался, везде говорили «нет». Я теперь всегда буду с тобой и с мамой, - говорил он, целуя сына.
Саша сначала чувствовал неловкость рядом с отцом, но потом естественный тон матери сгладил эту неловкость. Саша до самого сна рассказывал отцу о своих делах, о маленьких тайнах, о том, какая у него замечательная мать, лучше не бывает на свете.
Когда Саша лег спать, а Лиза пришла с работы, Роман Иванович решил поговорить с ней о дальнейшей жизни Саши. Конечно, он считает ее своей матерью. Да она, видимо, на самом деле прекрасный человек и все поймет. Отдаст ему Сашу.
Лиза переоделась. Умытая, без всякой косметики, она выглядела совсем молоденькой девочкой. Роман Иванович любовался Лизой. Они вышли во двор и сели под березой на скамеечку.
-Хорошо в деревне! Тишина! Так бы и жил здесь.
-Так оставайтесь и живите. Кто же вам запрещает?
-Служба.
-Это, конечно, важно. Я так понимаю, что вы хотите забрать Сашу у меня?
-Сначала я хочу кое-что выяснить. Где ваш муж?
-Муж? У меня его никогда не было. Единственный мужчина в моей жизни – Саша. Я его очень люблю. Без него теряется всякий смысл моей жизни.
-Но у вас все впереди. Будут и свои дети.
-Возможно. Но не будет Саши.
-Я вас понимаю. И как же теперь нам быть? Он же считает нас своими родителями. Подскажите, что же теперь делать.
-Не знаю, что вам и сказать. Вам, наверное, надо пожить у нас, пока Саша привыкнет, а потом видно будет
-Вы правы, Лиза. У меня отпуск 15 дней. А вы, Лиза, любите кого-нибудь?
-Да. Сашу. А больше здесь любить некого.
-Как же вы зарегистрировали Сашу?
-Я мать-одиночка. Где написано «отец», там стоит прочерк Он Волков Александр Иванович.
-Вы здесь в деревне собираетесь жить постоянно?
-Теперь нет никакого смысла здесь оставаться. Я собираюсь поступать в институт на заочное отделение. Скорее всего, перееду в город.
-Кем же вы хотите быть?
-Саша хочет, чтобы я была хирургом или инженером.
-А вы что выбрали?
-Пойду учиться на учителя. У меня с детства это призвание.
-Одобряю выбор. Это самая женская профессия.
-Прохладно, да и дождик собирается. Идемте в дом.
Роман взял руку Лизы, поднес к губам.
-Спасибо вам за сына! Вы прекрасны, Лиза! ам кто-нибудь говорил об этом?
-Кроме коров да Саши, говорить некому. Вы тоже прекрасны по-своему.
-Лиза, почему вы так со мной недружелюбно разговариваете?
-Я не знаю, как надо с мужчинами общаться. А вы к тому же хотите забрать от меня самое дорогое, что у меня есть.
-Но я компенсирую вам вашу потерю.

-Чем?
-Выходите за меня замуж.
-Так сразу? Вы же меня не знаете.
-Знаю! Всю жизнь знал! Завтра пойдем в сельсовет и зарегистрируем наш брак. И Саша безболезненно перейдет на фамилию отца.
-Спокойной ночи, Роман Иванович!
Этого Лиза никак не ожидала. Пошутил? Он ей, конечно, нравится. Но он любит другую женщину, только внешне похожую на нее. Что делать? Лиза вертелась на кровати. Мысли лезли в голову то о хорошем, то о плохом. Забрезжил рассвет. Надо идти к коровам. Вышла на крыльцо. Увидела капитана в накинутом на плечи френче. Он сидел на скамейке и курил.
-Вы не ложились спать?
-Не спится.
-Странно. Я тоже не спала.
-Вы на работу?
-Да.
-Я вас провожу.
До фермы идти около километра. Шли и молчали. Каждый думал о своем.
Туман поднимался над полями. Заря занимала весь горизонт. На траве бриллиантами играли росинки.
-Что же вы решили, Лиза?
-Я ничего еще не решила. Но предложение ваше выгодное.
-Значит, я вам нисколько не нравлюсь?
-Почему же! Вы – воин, мужественный, красивый. Такие, наверное, нравятся женщинам. Но так как я еще не женщина, то не могу судить, какой вы.
-Смеетесь?
Он повернул ее к себе и стал целовать. Она его не оттолкнула.
-Мне пора на дойку. Идите домой. Саша проснется, подумает, что его отец уехал.
Лизу впервые целовал мужчина. Теплая волна охватила ее и не проходила. Пожалуй, она может полюбить Романа.
Коров подоили и выгнали на пастбище. К десяти часам утра Лиза пришла домой. Ее ждали. На столе шумел самовар. В чугунке желтела картошка. В тарелке огурцы и помидоры. Двое мужчин, удивительно похожих, стояли у стола. Оба подскочили к Лизе, помогли умыться. Один поливал на руки, другой держал полотенце.
-Наша мама пришла, молочка принесла, - пропел младший.
-Ах, озорник! Вот я тебе! – брызнула на Сашу водой Лиза.
Сели за стол.
-План сегодня такой. Идем втроем в сельсовет, зарегистрируем брак. Сашу переведу на свою фамилию, чтобы не было прочерка на месте отца в свидетельстве о рождении. И будет он Александр Романович Котов. Как вы на это смотрите?
Саша захлопал в ладоши.
-Это замечательно!
-Я согласна, - просто сказала Лиза.
После завтрака пошли в сельсовет , оформили документы. Образовалась новая семья Котовых. Так как в местном магазине ничего, кроме жестких пряников, не было, пришлось идти за пять километров на станцию отмечать это радостное событие в столовой.
15 дней отпуска пролетели быстро. Супруги были довольны друг другом. Роману надо было ехать в свою часть. Он сказал любимым, чтобы через неделю были готовы. Он прилетит за ними. И точно. Через неделю на колхозном скошенном поле приземлился вертолет. Вся деревня сбежалась. Такого еще никогда не было. Заколотили свою избушку Котовы, сложили свои вещички в баульчик и улетели на вертолете в часть, где служил Котов.
Хорошо жили Котовы. Между Романом и Лизой никогда не пробегала черная кошка. Лиза окончила заочно пединститут и работала в школе математиком. Саша после десятилетки поступил учиться в летное училище. В школе Саше нравилась Лиля Осипова. Они вместе готовили уроки. После школы он ее провожал до подъезда дома. После окончания школы Лиля поступила учиться в мединститут, и друзья стали реже встречаться. И все равно неведомая сила тянула их друг к другу. Не было долго никаких вестей от Лили, и Саша решил ее навестить дома, когда был в увольнении. Дверь ему открыла немолодая женщина, лицо которой было в шрамах. Она опиралась на костыль.
-Простите! Дома ли Лиля? Я ее давно не видел и решил навестить.
-Мама, познакомься: Котов Александр Романович – будущий космонавт, сказала Лиля.
Дама побледнела и рухнула на диван.
-Повторите, пожалуйста, как вас зовут, - попросила дама.
-Котов Александр Романович.
-А отца?
-Котов Роман Иванович.
-А мать?
-Лиза.
-Не может быть! Нет! Это просто невозможно!
-Мама, успокойся! Ты их знаешь?
-Кажется, знаю.
-Сейчас я позвоню папе.
-Не надо. Мне уже лучше. Расскажи, Саша, о себе и своем детстве.
Саша вкратце рассказал, что знал
-Да, судьба играет человеком. Я бы, сынок, хотела поговорить с твоим отцом.
-Хорошо. Я передам.
-Пусть он позвонит по этому номеру, спросит Осипову Лизу.
Дома Саша передал странный разговор и номер телефона, по которому просили отца позвонить. Роман позвонил.
-Роман, это я – Лиза! Рада тебя слышать! Какой сын стал! Я ведь думала, что он погиб. О тебе пришло извещение, что ты пропал без вести. Я была во время бомбежки поезда вся изранена. Выходил меня доктор Осипов. У него умерла жена. Осталась дочка Лиля. Матери она не помнит, поэтому считает меня своей родной матерью. Саша и Лиля любят друг друга. Лиля – будущий врач. Не говори Саше ничего обо мне. Я думаю, он и так будет моим сыном, когда женится на Лиле. Что молчишь?
-Просто не верится! Я же тебя искал! И только через семь лет нашел Сашу. Ее тоже зовут Лиза, и она похожа на тебя. Мы любим друг друга. Ты плачешь?
-Нет. Ничего. Я рада, что ты счастлив. До встречи!
Саша теперь встречался с Лилей у них дома. Родители были предупредительны. Однажды мать Лили решила поговорить с Сашей.
-Сашенька, ты так часто к нам ходишь. Какие намерения у тебя относительно Лили?
-Мы еще не думали об этом.
-Напрасно. Годы уходят. Как бы не опоздать. Думаю, тебе пора нас познакомить со своими родителями.
-Обязательно познакомлю. Когда?
-Можно в эту субботу.
В субботу Котовы пришли знакомиться с Осиповыми. Роман Иванович уже давно не летает. Он на пенсии. Кое-где в волосах блестит серебро седины. Чуть пополнел. Лоб бороздят морщины. Но все еще строен и по-своему красив.
Лиза Котова в самом соку. Стройная, высокая, на чистом лице ни морщинки. Чуть-чуть подкрасила губы.
-Чего ты волнуешься? – спросила Лиза. – Будто ты жених.
-Я не волнуюсь. Просто интересно увидеть невестку.
Их уже ждали. Стол ломился от яств. Хозяева шли навстречу. Роману бросилось в глаза изрезанное шрамами лицо Лизы. Она опиралась на костыль. Если бы он встретил свою бывшую жену на улице, никогда бы не узнал ее. От прежней Лизы ничего не осталось.
-Это все война, - сказала Лиза Осипова.
-Да, война покалечила не только людей, но и их судьбы, - ответил Роман.
-Сейчас придет молодежь. Фотографируются.
Пока садились за стол, пришли и молодые люди.
-Знакомься, Лиля. Это мои родители.
Девушка Котовым понравилась. За столом вспоминали друзей, живых и погибших. Пели песни молодости. Разошлись, довольные друг другом.
Через полгода Саша и Лиля поженились и уехали по назначению в Сашину часть.
А старики дружат семьями. Все довольны. Каждый раз, прощаясь, говорят:
-Все хорошо. Лишь бы не было войны на долю наших детей и внуков.



ТАЙНА БАБКИ МАНИ

Места у нас самые распрекрасные. Все у нас есть: болота, луга, речки, горки, озера, леса. А какой запах! После города-то дохнешь раз-другой, голова светлеет. Кажется, горы сдвинешь. У нас глухомань. Мало кто ездит к нам. Приезжают родственники летом. А так живут все больше старики. Колхозы все развалились. Люди бедствуют. А у нас как был колхоз, так и остался. Это потому, что председатель – Кузьмич. Он у нас тридцать лет в председателях ходит. Колхозники и сейчас живут в достатке. Сейчас всем трудно. А наш Кузьмич собрал всех знающих людей, неделю думали, а потом собрали всех колхозников и обсудили, как жить дальше будем. В колхозе никого не держат. Никола Цыганов да Мишук Загонов сразу подали заявление о выходе из колхоза. Им выдали землю и что полагалось из имущества, а также живность. Но потом они снова пришли в колхоз. Кузьмич завел и новшества: купил мини-завод по переработке мясомолочной продукции, построил теплицу, открыл в городе ларек, где и продаем свою продукцию. Около него всегда очередь: цены без посредников и все свежее. Кузьмич теперь магазин открывать собирается. Ну, да суть-то не в этом.
Захожу как-то в правление, Кузьмич мне и говорит?
-Ты, Татьяна, собираешься бабку Маню проведать? Ей надо жерди для загона привезти, чтоб загон сделать в телятнике.
И то верно, телятки-то наши золотые. Беречь их надо.
-Тут, Татьяна, вот какое дело. К нам хотят приехать какие-то иностранцы, отдохнуть, порыбачить, посмотреть, как мы живем. Так ты и отвезешь их к бабке Мане на Озерко.
-А когда приедут?
-Точно не сказали, но просили оказать содействие им. Они строят дома для военных, которые в Германии служили.
-Хорошо. Отвезу их к бабке Мане.
Бабка Маня – человек известный в колхозе. Когда укрупняли колхоз, все переехали на центральную усадьбу, а она да бабка Федосья отказались. Так и живут две бабки у Озерка. Раньше бабка Маня дояркой работала, в передовиках ходила, а теперь на пенсии, за телятами смотрит. Телята элитной породы.
Бабка Маня – неразделенная любовь Кузьмича. Пришел он с фронта, увидел ее и с первого взгляда влюбился. А она ни в какую! Все своего Ивана ждет. Сын Максим от него. Она его Максиком зовет. Рассказывают, что во время войны у Озерка была большая битва. Все деревни вокруг сгорели. Люди ушли в болота на острова. Озерко-то было то у наших, то у немцев. Все время стреляли, бомбили. Настоящая война была. Только ночью могли люди добраться до своих огородов, накопать картошки, которую умудрялись как-то посадить между воронками от снарядов.
Вот однажды у Озерка и нашла бабка Маня солдата, совсем раздетого. Хотел он, видно, помыться в Озерке, да тут его и настигли осколки снаряда. Живого места на нем не было, но он был еще жив. Положили девки его на мешки, мешки – на лопаты. Вроде носилок получилось. Отнесли раненого на островок. Маня его к себе в землянку положила. Там и выхаживала его. Ей помогали кто чем мог.
Бабка Маня и сейчас красивая, хоть и старая. А тогда красивее ее в округе не было никого. Волосы русые, густые, толщиной с кулак. Брови черные, вразлет. Глаза синие. И в кого такая уродилась? Матка ее была не из красавиц, отец тоже.
Стал солдат поправляться. Только у него контузия была. Не говорил и не слышал. Маня за ним как за маленьким ухаживала. Спала с ним на одних нарах. Дело молодое. Максик-то вот и получился. А Иван как только стал вставать, пошел догонять своих. В то время наши фашистов уже далеко отогнали. Ушел Иван. Больше бабка Маня никакой вести от него не получала. А все его ждала. Да и сейчас ждет, наверное. Сколько женихов было, всем отказала. Растила сына Максика, выучила его и женила. Стал он большим начальником по строительной части. За границу ездит. Двое внуков у бабки Мани. На лето к ней приезжали. А нынче куда-то их на практику послали.
Суть да дело, на другой день приехали иностранцы. Один из них пожилой, весь седой, в очках. Другой – молодой, с усами, в джинсах. Приехали они на нашей «Волге». Молодой оказался шофером.
-Вот, - говорит Кузьмич, - вас отвезет Таня на хорошее место. Там отдохнете.
Поехали. Дорога проселочная, рытвины да ухабы. Тракторами вся исполосована. Еле добрались до Озерка. Привела я их к бабке Мане.
-Вот, принимай гостей, бабка Маня. Это иностранцы. Отдыхать приехали.
-Жалко что ли! Пусть отдыхают. Места хватит. Максик дома. На рыбалку ушел. Сейчас соберу на стол.
В деревне известно, какие закуски. Поставила бабка Маня кринку молока, пироги, а сама пошла самовар ставить. Гости загнали машину во двор, взяли рюкзаки и пришли с хозяйкой знакомиться. Оглядывают избу. А чего там глядеть? Изба как изба. Большая комната -–светелкой называется. За заборкой спальня. Печка русская. У печки ухваты, стол, газовая плита. В углу телевизор. Вокруг стола стулья стоят. У стены – диван. На стене ходики, каких сейчас и в музее не найдешь. В рамках фотографии.
-Здравствуйте! Простите за беспокойство! Нам сказали, что вы нас приютите на несколько дней. Меня зовут Макс Фейер, а это Франц, - сказал пожилой.
-Мария. Проходите. Рюкзаки-то вот сюда положите. Садитесь за стол. С дороги подкрепиться надо. Сейчас и самовар будет готов. Чайку нашего попьете – усталость рукой снимет. К нам на машинах-то не ездят, все пешком ходят.
Сели мы за стол. Хозяйка чай разливает. Ну и бабка Маня! Бабкой-то и не назовешь. Разрумянилась вся. Глаза сверкают. Морщинки куда-то исчезли. Зубы белые, ровные, губы алые. Молодо выглядит. Смотрю, старый Макс глаз с нее не спускает. Старый, а все туда же. Берет он чашечку двумя руками. Одна-то рука вся искорежена. Бабка Маня глаз не отрывает от этой руки.
-Это, - говорит старый, - ранение. Я в этих местах воевал. Только привезли нас сюда, как меня ранило. И повоевать не успел. Потом госпиталь, дом, учеба. Женился. Жену зовут Анна. Она русская, поэтому я так хорошо говорю по-русски. Есть дочь Мария. Она замужем за немцем.. У меня своя строительная фирма. Сюда приехали на строительство зданий по договору. Сейчас будем немного отдыхать.
Пришел Максим. Сел за стол рядом с Максом. Глянула я на них и диву далась: оба одинакового роста, тот же овал лица и родинка на правой щеке и на том же самом месте.

А они уже говорили Макс с Максимом по-немецки. Бабка Маня пристально смотрела на них.
-Максим, говори по-русски, а то мы сидим и неловко себя чувствуем.
-Да, конечно!
Макс стал рассматривать портреты на стене.
-А это чей портрет?
-Это брат моей бабушки – Федор. Он погиб на войне. Я, говорят, весь в него.
-Да, удивительно похож. А маленькая фотокарточка не сохранилась?
-Нет, - ответила бабка Маня. – Увеличила вот ее, она куда-то и запропастилась. Так и не смогла найти. Она была у меня одна. Стала желтеть от времени или от сырости. Вот я и решила ее увеличить. Это все, что осталось после войны.
Потом разговор пошел о войне, о настоящем времени, о бабкином музее на болоте. Макс очень захотел посмотреть на этот музей, сфотографировать его на память. Максим достал для всех болотные сапоги, и мы пошли на болото. Там, где раньше была заветная тропка, по которой можно было пробраться на островок, теперь лежит дорога из кругляков, да и болото-то все высохло после мелиоративных работ. Так, кое-где есть болотные «окна». Сюда городские приезжают за клюквой. В бабкином музее отдыхают.
А вот и землянка. Она сделана так, что ее и не заметишь среди деревьев. И вход замаскирован дерном. А теперь все заросло мелким кустарником. Раньше за скобу вход открывали, а теперь сделали «механизацию». Нажмешь на рычажок – вход и откроется. Вниз ведет лесенка со ступеньками. Внутри все так, как было раньше. Слева нары, справа печурка, прямо – две доски на козлах. Это стол. На стене поставец. В нем лучинки горели. На столе лампадка. На полу кадушка для воды, чугунки, солдатский котелок, железная кружка, железная ложка. Вместо стула у стола чурбачок. На потолке отверстие, закрытое заглушкой. Откроешь ее – чистый воздух идет.
Господа-то как вошли, так и замерли. Как же здесь целых четыре года люди жили? Макс сразу фотографировать стал. Сначала землянку, потом бабку Маню. Косы ей сам заплел и наперед закинул. Бабка Маня на фото вышла совсем молоденькая. Потом пошли собирать ягоды и грибы. Уж их-то у нас навалом! Бабка Маня все с немцем Максом ходит. Он от нее не отстает. Влюбился в нее старый. Когда вышли из леса, я сказала:
-Понравилось у нас? Не увезите от нас бабушку Маню. Она одна у нас такая.
Засмеялся.
-Хорошая Мария. Я всегда был высокого мнения о русских женщинах. Но сейчас просто восхищен. Мария – редкая натура. Счастлив Максим Иванович, что у него такая замечательная мать.
-А вы любили кого-нибудь сильней вашей жены?
-Да. Была одна девушка, самая прекрасная из всех. Я ее очень любил и сейчас люблю. Но нас разлучила война. Я жил в ФРГ, а она – в социалистической стране. Я не хотел, чтобы она из-за меня пострадала. А потом думал, что у нее есть семья. Зачем напоминать о себе?
-А жену вы любите?
-Люблю. Она хорошая женщина. Меня очень любит. У нас дочь. Я вас всех приглашаю в гости. Познакомлю с женой. Она родом с Украины. У меня от нее нет никаких тайн.
Целую неделю господа-немцы гостили у бабки Мани. Максим водил их на рыбалку. А потом они приезжали через выходной. Наш Кузьмич тоже с ними сдружился. Получил от них беспроцентную ссуду на покупку стройматериалов. Кроме того, господин Фейер дал рабочих на строительство фермы. Кузьмич за работу снабжал их продуктами.
Бабка Маня расцвела. Как молодая, бегает, песни поет. К приезду гостей одеваться стала по-городскому. Нравится ей, как Макс с ума сходит, а Кузьмич ревностью исходит.
Я как-то Максиму говорю:
-Ты, как с отцом, ходишь с Максом. Весь в него.
Он зубы скалит:
-Я не только весь в него, но и в дядю Федю, и в Петруху – брата Кузьмича. Он, как увидит меня, так чуть не плачет.
-Ты, - говорит, - от Петрухи, а не от Ивана. Только мать твоя признаться не хочет. Все у тебя его: и родинка на щеке, и рост, и волосы. В Москве ко мне подошла дама:
-Миша! Миша!
Как бросится в объятья, а потом присмотрелась.
-Простите, но вы так похожи на моего друга.
Так что, как видишь, я на всех похож. Наверное, есть что-то общее с мужчинами, которых любят женщины.
Такой уж он шутник, этот Максик.
А потом ничего особенного не происходило. Максим строил дома вместе с Максом. Ездил к нему в гости в Германию. Там его очень хорошо приняли. Навез матери подарков. Только вот музея не стало. По осени приехали на мотоциклах ребята грибы собирать и сожгли музей. Наложили внутри землянки дров, сделали костер. Веселились до утра, глядя, как горит музей.
Хотел Кузьмич вырыть новую землянку, но бабка Маня ни в какую.
-Для меня дорога была именно та землянка, а не какая-то другая, -говорит.
Кто разберет этих стариков? Что у них на уме? Какие тайные мысли?


ВОЙНА

И что же это делается на белом свете? Опять война! И сколько воевать-то люди будут? Ладно там, защищать свою страну от всякого там фашиста, так и между собой войну затеяли! И куда глядит наша управа? Да им-то что! Они ведь не стреляют, не ранены, не убиты. Посмотри, какие пузаны сидят. Морды-то решетом не закрыть. Только и могут, что горло драть. Когда им порядок в доме наводить, коль за свою сладкую жизнь только и ратуют.
Вот хоть в семье. Кто хозяин? Отец родной. Да если детки будут неслухи и потянут, как в той басне, кто в облака, кто в воду, не будет семьи, развалится. Тут все решает батька. Вот у нас была семья из пятнадцати человек. Отец с вечера дает наряды, и попробуй, не сделай. Вожжи походят по спине. Всем по силам он давал надел, по силам и спрос был. А кто неслух, отделяйся и живи своим домом. Стало быть, нет хозяина в нашем доме, раз такое допустили. Я вот и при царе жила, и при Сталине, и при Хрущеве, и при Брежневе, и при Горбачеве. А теперь вот живу при Ельцине. Новая метла по-своему метет. Горбачева у нас не любят. Распустил страну. Голова, видно, не в ту степь пошла.. А Ельцина сейчас никто ни во что не ставит.. Этот развалил все, что было. Жила я и в единоличниках. Знаю, что по чем. Начались эти фермеры. А толку что? Набрали земли, а обработать ее не могут. Где Сереге Иванову 40 га обиходить? Все равно объединились 6 хозяйств, и получился маленький колхоз. Председателем у них Серега как самый толковый мужик. Считает все у них Катя. Вот дело-то и пошло.
Раньше семьи были большие. А теперь что? Да еще бандиты грабят мужиков. И где наша управа?
Теперь все на Чечню валят. Мол, в худой нашей жизни Чечня виновата.
Помню хорошо я войну с немцем. До нас-то они не дошли. А самолеты летали, бомбили, стреляли. Листовки бросали. Наша-то деревня в бору, ее и не видно. А другие деревни на виду. Им больше и досталось. Помню, второе лето войны было. В деревне одни бабы, дети да старики остались. Даже девки на фронт ушли. И пусть не говорят, что их силой гнали. Все сами шли, потому что надо было Родину защищать от фашистов. Да ведь те болтают и ругают нас, кого тогда и на свете-то не было. Или те, кому надо в управу пробраться. Мода теперь пошла все ругать, что раньше было. Конечно, война – не сахар. Всем страшно было.
Вот пошли мы в то лето сено копнить. Война – войной, а скотину зимой надо кормить. Жарища стояла! Мы все разделись, копним сено. Слышим гул немца. Мы уже тогда умели узнавать, когда немец летит, а когда наш самолет.
-Немец! – заорала я.
Все грабли побросали и засунули головы свои в копну. Зады у всех наружу. Немец уж давно улетел, а мы лежим, как мешки. Тут кто-то и стал по задам нас щелкать. Машка кричит:
-Стреляет гад! Увидел!
Слышим голос деда водоноса:
-А ну, бабы, подъем! Чего зады-то выставили? Немец-то бомбовоз, на ваши зады бомбы бросать не будет. Оно, конечно, голова – самое главное у человека, потому ее и надо в сено прятать. А зад-то пусть бомбит. Что с него толку в военное время?
Мы вылезли из копны, стали отряхиваться, а потом все дружно рассмеялись. Что и говорить. Каждому умирать нет нужды.
В нашей деревне не было солдат, госпиталя, потому что далеко от дороги, леса да болота кругом. А вот деток эвакуированных привозили. В каждую избу поселяли. У меня тоже жили со Львова 6 человек. Хорошие люди. Старались все делать, как и мы. А как же! Зимой-то что жевать будем? Вот я и говорю девкам:
-Надо прополоть морковку, а то не вырастет. Да чтобы ни одной травинки не осталось.
Показала им грядку с морковкой, а сама пошла на трактор. Вечером прихожу домой, они мне и докладывают:
-Тетя Луша, мы все пропололи, ни одной травинки не оставили.
-Молодцы! Стало быть, зимой с морковкой будем.
Дети, так дети и есть. Потащили меня в огород, чтобы я посмотрела на их работу. И правда, на грядке ни одной травинки нет. Голенькой стоит грядка!
-Ну, молодцы! Так вы же и морковку выпололи!
-Вы же сами, тетя Луша, сказали, чтобы ни одной травинки не было.
Что тут делать? Сама и виновата. Знала, что они из города и не ведают, что и как растет.
-Ладно, посадим сюда лук, а морковки немного меньше будет.
Потом стала показывать, что надо выполоть на грядке, а что оставить.
Бабы все в колхозе работали от зари до зари. Получали трудодни. И никто не роптал. Даже свои вещи посылали на фронт солдатам. Все было для фронта, все для победы. У каждого кто-то воевал с фашистами. В колхозе на трудодни кое-что выдавали. Хоть и мало, а жить можно. Главное было, чтобы немцев прогнали и кончилась скорее война.
А нынче за что воюют парни-то? Кто знает про это? Нет! Человек должен жить в мире и любви. Только тогда будет он счастливым.
Вот и журналистов убивают какие-то наемные убийцы. И не найти, кто это злодейство совершает. Вот и Влада Листьева убили. Кому он и что плохого сделал? Как только умный человек, так его с дороги и убирают, чтоб дуракам не мешал зло творить
Да когда же это все кончится? Куда смотрит наша управа?


ОБ ОБРАЗОВАНИИ

- Опять этого Сидорова дурака показывают по телевизору! Как будто учеников хороших и нет. Все в двоечниках ходят. Ну и учителя показали! Это на всю-то Европу! Посмотрят люди на эту рекламу и подумают, что в России нет умных людей, раз учителя такие. А в деревнях-то где взять учителей? У нас в школе теперь 30 учеников и три учителя. Татьяна Ивановна на начальных классах. Она же ведет русский и математику. Другие предметы ведет директор. Иностранных языков вообще в школе не проходят. Нет учителей. Попросил директор свинарку Палагу поучить русский язык. Говорит:
-Ты хоть на уроке посиди. Дай им задание. Пусть списывают.
А какая с Палаги учительница? Сама на трояки училась. Вытолкнули в свинарки. Вот раз и исправляет Палага в тетрадке Ивановой Светки. Та пишет: «передавали по радио», а Палага исправляет: «передавали по радиву». Катеня как увидела в тетрадке такое исправление, побежала к Палаге и давай ее костить по всем швам. Катеня понимает, что к чему. У нее техникум окончен.
-Иди, Палага, к свиньям и не порти детей!
Катеня умеет говорить. Палага обиделась и снова ушла в свинарки. Пришлось Татьяне в две смены работать. Она уже на пенсии. Ей и без того тяжко. Отказывалась, да упросили родители. Математику учит Натаха, доярка. Ей Кольша все задачки перерешает, она и учит. Директор хвалит, говорит, что получается хорошо.
Летом к нам в деревню приехала молодая учительница. Директор попросил, чтобы она у меня пожила. Да жалко что ли? Пусть живет. Девушка-то хорошая. Только платье на ней еле попку прикрывает. Я и говорю:
-У нас в деревне не носят таких-то платьев. Комары закусают. А в школе парни большие. Будут тебе под подол заглядывать.
-У меня для работы есть платье, а на улице в спортивке буду ходить, так что комары не закусают.
-Так и ладно.
Понравилась мне Нина Васильевна, приветливая, ласковая, ладная.
Началась учеба. Она уж никуда не выходит. Все готовит какие-то конспекты. Встанет перед зеркалом и говорит, как будто с детками. А сама все на часы смотрит, чтобы уложиться в урок. Ученики ее слушают, не обижают. А тут проверяет тетрадки и говорит:
-Бабушка, помогите мне разобраться.
-Милая, да я всего три класса закончила!
-Ничего. Вы лучше это поймете, чем я. Вот тут написано: «Одел он лопотину, дянки и пошел к имя на горку» Давайте по порядку. Что такое лопотина?
-Лопотина – это старая одежка, - говорю.
-А дянки?
-Это рукавички, варежки..
-К имя?
-По-вашему, к ним.
-Теперь понятно.
А то начнет читать вслух, что детки понаписали. Смехота! «У котоа Васьки были хвост и уши, поэтому он хорошо ловил мышей». Барыня лаяла Татьяну, а Муму цапнула барыню за палец» А чего тут не понять? Лаяла, стало быть, ругала. «Герасим не мог говорить, потому что он весь был в Муму» А кто постарше, тот записочки в тетрадку положит. «Приходите на балдоху»
-Это как понять?
-Приходите на танцы, на тусовку, на дискотеку, так теперь говорят.
-Женись на мне. Я вас люблю, - пишет Лапин.
Прошло полгода. Гляжу, плакать стала моя Нина Васильевна.
-Что? Или не заладилось?
-С учебой все хорошо, но я же здесь, как в монастыре! И с учениками ничего не получается. Все сразу бегут домой. Кому дрова надо рубить, кому навоз выгребать. Все планы рушатся.
-Конечно, детки в деревне должны помогать родителям. Тут уж ничего не поделаешь.
Уехала Нина Васильевна на зимних каникулах в город и не вернулась. Замуж вышла. Снова нет учителя. Потому и самые умные не поступают учиться дальше. С деревенскими и разговор не ведут. Поглядят на прочерк вместо иностранного и бумаги назад возвращают. Вот и ходят наши парни да девки в дураках.