Продолжэение.

Вон Кольша-то математику знает лучше лучшего. Первые места занимал даже в области. А не приняли в институт. Английского не знает, по русскому трояк получил. Вот и работает трактористом. А теперь и рад, что дома остался. Хозяйство свое у них. Дом сделал с отоплением, как в городе. Мебель привез. Все делает по расчету, чтобы не прогореть. Натаху, наверное , замуж возьмет.
Так что и мы в деревне не лыком шиты.

НАГРАДА

- Гляжу, к моей избе ветеран наш, Семен Иванович, трусит к моей избе. Кричу:
-Не ушибись! Сбавь рысь-то!
А он, бедолага, только рукой машет да воздух ртом хватает. Нога-то изранена, тянет ее, хромает.
-Что случилось, Ильич?
-Случилось, Ивановна. Я тебе свои награды принес. Ты их, Христа ради, спрячь, а то заберут их.
-Да кто заберет-то?
-Да Миньша - капиталист ко мне целую неделю ходит, интерес к моим наградам проявляет. Я ему, как последний дурак, все показывал да рассказывал, какая награда за что дана. Он меня потом и давай пугать:
-Ты, дед, продай мне свои ордена-медали. Все равно их носить не будешь Власть теперь не та. Говорят, что ордена отнимать будут. Приедут с города демократы. У кого найдут ордена, забирать будут.
-Да что ты мелешь, Ильич? Если бы было что, то показали бы по телику.
-Да Миньша пугал, что сегодня вечером приедут.
-Ладно. Давай свои награды. А крест-то у тебя откуда?
-Смешная история вышла. Было это в 1916 году. Тогда тоже война с немцами была. Где наши, где немцы, кто поймет. А было мне 14 лет. Смотрю, машина стоит и два человека около нее. Один в очках, говорит не по-нашему. Потом один пошел в кусты прямо на меня. Я схоронился и стал ждать. Он только штаны снял и присел, я его стукнул по голове, чтобы не закричал, и веревкой скрутил. Заткнул рот моей кепкой и потащил в расположение русских. Сдал на КП офицеру. Когда развязали его да кляп изо рта вынули, он как заорет матом по-русски. Это, оказывается, русского генерала поймал. Тут меня схватили, хотели поставить к стенке, а генерал как рассмеется:
-Ну, братцы, беда! Парень молодец! Откуда ему знать, что я по-французски говорю! Хороший солдат будет! А за храбрость я его награждаю крестом.
Тут он отстегнул свой крест и на меня нацепил. Теперь-то я понимаю, что тот генерал все в шутку превратил, чтоб не стыдно самому было. А эти награды за Отечественную войну. Ты уж, Ивановна, схорони их куда-нибудь.
-Иди домой и не сомневайся: так схороню, что ни один капиталист не найдет.
Ушел Ильич, а я к Федьше. Рассказала ему все, отдала дедовы награды.
Дело к вечеру. Глядим, рулит какая-то заграничная машина, аж блестит вся. А в ней наш Миньша и еще какой-то парень. Прямо к Ильичу дуют. А мы огородом тоже туда. Вошли в сени. Дверь открыта. А они как будто в гости приехали. Миньша говорит:
-Я тебя предупреждал, дед. Теперь сам виноват. Не хотел продать, даром отдашь. Выкладывай свои ордена! Вот они, демократы, цацкаться не будут.
Дед сидит, хоть бы слово сказал. Тогда бугай подошел к деду и за грудки его.
-Где? Неси или показывай подобру!
-Эти медали и ордена мои! Я их кровью своей заработал! И никто их у меня не отнимет! А фашистов я видал, перевидал. Еще шаг сделаешь, убью наповал!
Батюшки! В руках-то у него наган!
-Ты брось, дед, свою пушку. Мы пошутили. Мы просто хотели посмотреть да послушать, как ты воевал, - заюлил Миньша.
-Всех порешу! Лицом к стенке! – крикнул Ильич.
Встали они к стенке, руки вверх подняли. Тут и Федьша вышел, а мне приказал стоять за дверью.
-Чего стоите? Садитесь, - ласково выводит Федьша. – Документики предъявите. Зачем пожаловали к деду? Или родственники ему?
Парни давай юлить, то да се говорить. Документов, конечно, никаких нет. Даже прав на машину не нашли. Привел их Федьша к себе в участок, позвонил в город. Машина оказалась в угоне. Друзей увезли в город. Больше к Ильичу никто не ездит. А нагана у него и не было. Это он ручкой от костыля их пугал. Говорит:
-В бою все годится. Главное, чтобы смекалка была.
Вот такой у нас дед Семен Ильич. Видать, награды у него по заслугам.

ИОН КУДРЯШ

Ну, девки, до чего же я цыган люблю! Как хорошо они поют и пляшут! У Николая Сличенко все-то хорошо получается. Поди, ни одна бабочка сохла по нем. Как услышу, что по телику он будет петь, так все кнопки включаю. Теперь что! И ездить никуда не надо. Сиди на печи и смотри телик. Все узнаешь, что на свете деется. Вот возьми Будулая. Какая планида вышла человеку. Такой хороший человек, а свои его не взлюбили. Я смотрела и плакала, как будто сама там была.
У нас в деревне во время войны тоже был цыган. Звали его Ион, а по-нашему, Иван. Откуда пришел он, кто знает. А станут его спрашивать, говорит, что цыган, как ветер: был здесь, и нет его. Красивый был парень. Лет 16 ему было. В деревне его прозвали Кудряшом, так как голова у него была вся в черных кудрях. Глаза черные, чуть выкатились. Наверное, он умел колдовать, только сам о том не знал.
Мужики все на войне. Остались в деревне бабы да стар и мал. А тут такой красавец появился! Бабы в гости его зазывают, поят и кормят. А он им за это песни поет. Голос-то такой, что за версту слышно. Песни поет и русские, и цыганские, да все жалостливые. Бабы-то и поплачут и посмеются. А Кудряш и рад. Напоен, накормлен. Что еще надо парню?
Очень уж он лошадей любил. Хорощих-то на фронт забрали, а он все равно пропадал на конюшне. Всех лошадок вычистит, вымоет, сена им даст. За работу ничего не просил. Да песни его и так кормили. Бабам-то любить некого было, вот и влюблялись по очереди в Кудряша. Испортили парня. Оставлять стали у себя на ночь. А он глуп еще был. Ему этот секс в охотку. Вот только с Марфуктой Югиной у него нашла коса на камень. Девка-то была уже перестарок. Настоящая тетя – лошадь, а гонору хоть отбавляй! За то, что Кудряш не обращал на нее никакого внимания, стала она его оскорблять, обзывать его прямо в глаза. Вот и решил он ей отомстить.
В клуб привезли документальное кино. Вся деревня притопала смотреть его. Пока там киношник крутил ленту, Кудряш и говорит:
-Больше всех на свете меня Марфута любит.
Та сразу взъелась на него:
-Ах ты, цыганская морда! Да от тебя вонь на всю деревню! Да нет парней, так и цыган не парень!
Марфа разошлась, аж слюной забрызгала.
-Брось, Марфута! Я сейчас всем докажу, как ты меня любищь. А слова твои пустые.
Смотрим, Марфа заулыбалась и пошла за Кудряшом на сцену. Потом стала снимать свою одежку. Разделась и легла на пол.
-Ну, что я говорил! Видите, как она меня любит?
Мы рты раскрыли и не знаем, что с Марфой случилось. Потом все зашумели. Видим, дело-то неладное. Тут какое-то колдовство. Дед Семен выскочил с палкой на Кудряша. Тот так спокойно руку поднял и говорит:
-Стой, дед, где стоишь!
Дед и застыл, как статуя, с поднятой рукой. Кудряш наклонился над Марфой, провел ей по глазам рукой, она и проснулась. Увидела себя в таком-то виде, заголосила и убежала. С той поры стали цыгана бояться. А он ходил да пел на всю деревню свои песни.
Был у нас бык Янтарь. Бодучий, страсть! На рога доска поставлена, в носу кольцо. Шел Янтарь по деревне за коровой. Тут и попадись ему на пути девочка в красном платье. Она испугалась, бросилась бежать. Бык следом. Девочка упала. Бык вот-вот подбежит и затопчет ее. Но выбежал наперерез Кудряш. Сначала что=то кричал быку, а потом пошел к нему спокойно. Бык уперся ногами в землю. Голову наклонил низко-низко. Изо рта пена идет. Все остолбенели. А Кудряш взял девочку на руки и отнес ее матери. Сам вернулся к быку, что-то сказал ему, погладил его. И бык пошел за ним след в след. Так и отвел Кудряш быка на ферму.
Ушел потом Кудряш воевать с фашистами. Больше он к нам не вернулся. А у Ольги Митрохиной родилась от него дочка, красивая да чернявая, вся в отца. Говорят, и колдовство к ней от отца перешло.

ПОЖАР

Ты знаешь, какой я? А я такой! Мужик! У меня 15 внуков! Это надо же! И всех я народил! Да – а! Во какой я мужик! И все сорванцы, оболтусы, прохиндеи! Но это же мои внуки, моя плоть и кровь! Особенно старший.
Ох и мерзавец! Но он мой внук! А как же! Вот вчера пришел, денег просит. Я ему даю десять рублей, а он и говорит:
-Повесь, дед, свою бумажку в тубзик. Что я куплю на эту бумажку?
Вот прохиндей! А их у меня 15. И все мои. Каждому по тетрадке, это сколько же денег надо? Сосчитал? Вот то-то и оно-то!
Летом трое у меня были, а остальных должны были подбросить через неделю. Спалили дом-то. А я их все равно люблю. А как вышло?
Собрались за черникой. Бабка чай грела на газовой плите. А старший все торопил, чтобы в лес скорее идти. Бабка, видно, газ выключить и забыла. Из-за прохиндея. Только мы дошли до леса, слышим, в деревне как бомба взорвалась. Смотрим, а там дым столбом , и огонь так и сигает вверх. Я говорю:
-Это же в нашем краю что-то полыхает.
А бабка в ответ:
-Это, наверное, ребятишки костер жгут на реке.
Тут слышим, в колокол звонят. Стало быть, пожар. Пощли в деревню.
-Чего плететесь? Ваш дом горит! – кричат нам.
Бабка так и рухнула в обморок. А я то к бабке, то к дому хочу бежать. А сам ни с места. Ноги приросли к земле. Хорошо, Анютка подвернулась. Говорит:
-Беги, спасай добро, а я побуду с бабкой.
А внуки уж давно там. Стоят и радуются, как изба горит.
-Вот это костер! Вот это огонь!
А им-то что? Спалили дом, теперь и рады. Прибежал я к шапочному разбору. Все сгорело. Пожарные залили огонь-то. А что теперь делать? Хорошо, хоть баня уцелела. Там с бабкой и живем, пока новую избушку не построим. А внуки, хоть дом и спалили, се равно я их люблю. Старший-то успокаивает меня:
-Ты, дед, не горюй. Будешь у нас жить. А бабку мы в богадельню отправим. Какой с нее толк? Она только ворчать и умеет.
-Да как же я без бабки-то буду?
-Я же живу, не плачу, и ты проживешь.
Ну, не прохиндей ли? Ведь ему только 9 лет. Бабку не любит, что она ему дело говорит, а ему прохиндейничать надо. Дом спалили, а я их все равно люблю. Только теперь 15 внуков в бане не поместить Да нет худа без добра Помогут детки. А то как же! Куда они будут на лето отправлять этих мерзавчиков и прохиндеев? Обществом домик поставим. Бревна уже завезли.
А я вот все думаю: это надо же, какой я мужик! 15 внуков народил, и все прохиндеи! Ты слышал о таком? Нет? Внуки-то моя плоть и кровь! Вот это я мужик!.


БЛИЗНЕЦЫ

Михаил Ивлев и Эдуард Соколов едут в гости в Сибирь, к матери Михаила. Эдик давно собирался съездить на родину своего лучшего друга. Но так получалось, что мешали всякие непредвиденные обстоятельства. И вот теперь выпала такая возможность. Сдали экзамены за третий курс военного училища, побывали на военно-полевых тренировках, и теперь в их распоряжении целый месяц вольной жизни. Друзей связывают интересы учебы, споры до хрипа. Это совершенно разные характеры. Михаил вспыльчив и нетерпелив. Эдуард рассудителен, любит семь раз отмерить, один раз отрезать. И внешне они абсолютно разные. Михаил – коренастый, крепко сбитый силач, черноглазый, с чубчиком вьющихся черных волос. Эдуард высок, строен, голубоглаз, белокур. На белом лице выделяются черные брови и черные ресницы, как будто он их накрасил. Его даже приглашали сниматься в кино на роль любовника. Но мысли Эдуарда заняты постижением военного искусства. Ни одна девушка еще не смогла разбудить его чувства. Михаилу девушки нравились. Он часто влюблялся без взаимности и от этого часто страдал.
И вот друзья в поезде. Сутки ехали, созерцая пробегавшие мимо города, поселки, деревни, реки и леса. Выходили на остановках прогуляться по перрону. На полустанках покупали у местных торговок вареную картошку с огурчиком, ягоды. Приходили в купе и все съедали с огромным аппетитом. Попутчиками были два старичка, да и те вышли в Уфе.
-Ну, скоро приедем, - сказал Михаил. – Я тебе еще не говорил, но хочу тебя предупредить, чтобы не вышло недоразумения. Дело в том, что у меня есть сестра Светлана, очень красивая девушка, но она инвалид. Все восхищаются, увидев ее, а как узнают, что инвалид, так сразу ретируются. А для нее это – острый нож. Виду не показывает, а потом ночью плачет. Она ведь тоже человек.
-Понимаю. А что с ней?
-Да так получилось. Отца отправляли на фронт. Мать была на последнем месяце, но пошла его провожать. Они тогда жили на Украине, работали агрономами в совхозе. Отца мать проводила, собралась ехать домой, но тут началась бомбежка. У нее начались роды. Еле дотащилась она до каланчи. Там мы и родились с сестренкой. Но так как сестренке осколком оторвало полступни, а мать ранило в руку, то нас погрузили в санитарный поезд. Довезли до Омска. Ехали долго. Маму все старались подкармливать, чтобы у нее молоко было нас кормить. Света окрепла. Рана затянулась. Из Омска мать поехала к своей свекрови, бабушке Аксинье. Бабушка – удивительной души человек. Она нас и вырастила. Свету любит больше меня, хотя я и не обойден ее лаской. Эдик, когда приедем к нам, держись со Светланкой как брат. Хорошо?
-Конечно! Что за вопрос! Ты же знаешь мое отношение к женщинам!
-И никакой жалости!
-Буду со всеми женщинами ровен!
На полустанке недалеко от станции Чаны друзья вышли с поезда. Их ждал грузовик.
-Никитич! Подбрось нас до «Ленинца»!

-Чего ж не подбросить. Подброшу, раз прислали. Вот только залью в радиатор воду. Это, паря, твой друг, что ли?
-Друг. Эдуард. Можно просто Эдик.
-Эдик – это проще.
Сели в кузов. Ветер освежал друзей. И все равно было жарко. Никитич то и дело у озерков заливал в радиатор холодную воду.
-Ничего, паря, скоро приедем. Аксинье-то радость.
Никитич останавливался у заимок, отдавал почту и ехал дальше. А вот и «Ленинец». Остановил машину у ворот избы.
-Анисья! Выходи! Принимай гостей!
Михаил и Эдик спрыгнули на землю. Навстречу им семенила маленькая, толстенькая старушка, одетая в черное платье. Черный платок завязан узлом под подбородком.
-Мишенька! Что же ты не сказал, что приедешь?
-Бабушка, это мой друг Эдик, о котором я тебе рассказывал.
-Здравствуйте, Аксинья Захаровна!
-Зови меня, милок, бабушка. Пока с дороги-то скупнитесь в озерке, а я на стол соберу.
И покатилась, как колобок, доставать нехитрое угощение. Когда ребята, влажные и бодрые , вошли в дом, стол был уже накрыт Шумел самовар. За столом сидела девушка. Эдик сразу понял, что это Светлана. Имя как нельзя лучше подходило ей. Она вся светилась: светлые волосы непокорными завитками спускались на лоб и щеки, синие глаза излучали мягкий свет, на щеках нежный румянец. В отличие от брата она была выше его ростом и стройнее. Высокая грудь, тонкая талия. Рядом стояли костыли. Невольная жалость появилась в глазах Эдика. Михаил бросился к сестре, обнял ее.
-Здравствуй, Светик! Я так скучал! Знакомься: это мой друг Эдик. Я тебе рассказывал о нем.
-Здравствуйте, - протянула она руку. – Садитесь за стол. Сейчас мама придет.
Пришла мать.
-Сынок, что же ты так неожиданно приехал? Хоть бы написал, что с другом приедешь! Эдик, о тебе Миша так много и восторженно рассказывал, но его рассказы и доли не сказали о тебе. Зови меня тетя Настя.
Эдик заметил, что мать Миши была такая же чернявая, как и сын. Проголодавшиеся ребята ели все, что им подставляла бабушка Аксинья. Светлана разглядывала гостя. Ей казалось, что она читает его тайные мысли, даже его движения она могла угадать. Вот сейчас он возьмет полотенце и вытрет рот справа налево. Действительно, так и получилось. Вот сейчас возьмется за ухо кончиками пальцев. Где же она его видела? Но это точно, она его знает! При каких же обстоятельствах была их встреча? Нет! Вспомнить она не может! Возможно, он кого-то напоминает.
После обеда молодые люди пошли на сеновал отдохнуть. Странно было Эдику видеть, как девушка, опираясь на костыли, прыгала на одной ноге. Он переживал ее боль. Ему казалось, что это он идет на костылях.
-Ну, как тебе моя сестра? – спросил Миша.
-Красивая девушка.
-Ты ее пожалел. Это можно было прочесть в твоих глазах. Она это сразу почувствовала. Не жалей ее. Относись как к здоровому человеку.
-А протез не пробовали?
-Он валяется в чулане. Это же не протез, а кувалда! Вот буду работать, обязательно закажу ей легкий и изящный протез. И почему ты мне не брат? Вы так со Светланкой похожи!
-Говорят, когда люди внешне похожи, внутреннее содержание у них противоположно.
-Все может быть. Давай отдыхать.
Светлана после обеда не могла взяться за дела. Ее преследовала мысль, где она могла видеть Эдика. Движения его рук, наклон головы, глаза – все ей было знакомо. Вечером она переоделась и, как всегда, принялась перебирать пух. Посмотрела в зеркало, да так и застыла с открытым ртом. Да это же ее глаза, ее наклон головы и привычка дергать себя за мочку уха! Бывают же такие совпадения! Читала, что у каждого человека есть двойник на земле. Это, наверное, и есть ее двойник в образе Эдика. Успокоилась. Ребята еще спят. Вечером, наверное, пойдут в клуб кино смотреть или на «толчок». А пока они спят, можно искупаться. Вода в озерке, что парное молоко. Светлана привыкла к костылям. Она росла, и костыли росли. Да, она была лишена многого, но никогда не жаловалась на свою судьбу. Ее любили родные. К ней хорошо относились и в селе. Никто не обижал. Но теперь она стала задумываться о своем будущем. Все ее одноклассницы вышли замуж или собираются выходить за своих любимых. А что же у нее? Она сознает, что красива, что желанна для многих парней. Но никто не женится на инвалидке, кроме такого же инвалида. Любила ли она? Положа руку на сердце, не любила, но было горько, когда восхищение ею гасло, как только появлялись костыли. А что же Эдик? Нет, он не восхищался. Он откровенно жалел ее. С этими мыслями Светлана бросилась в воду и поплыла. Она запела свою любимую песню «Ой, за гаем, гаем» и вдруг услышала, как с другого берега ей стал вторить сильный мужской баритон. Кто-то плыл ей навстречу, взмахивая сильными руками. К ней плыл Эдик.
-А я гадал, кто это поет мою любимую песню?
-Эдик, я заметила, что у нас с вами много общего, например, внешний вид, подергивание мочки уха при сильном возбуждении, любовь к малине, к украинским песням. Уж не мы ли двойняшки?
-Я тоже заметил такое совпадение, но такого не может быть, потому что мои родители жили в Эстонии. Отец был пограничником, мать работала учительницей. Но ты похожа, как две капли воды, на мою мать в молодости. Говорят, на земле у каждого человека есть двойник.
-Вот и я так думаю.
На берегу их ждал Михаил.
-Накупались? Эдик, дай даме выйти. Плыви сюда за кусты. Дело есть.
-Что за дело?
-Одевайся. Пойдем на «толчок». Там нас ждут.
-Кто?
-Увидишь.
На «толчке» или танцплощадке танцевало несколько пар девушек от шестнадцати и старше. Несколько парней юного возраста стояли в сторонке и курили, смачно плевали себе под ноги время от времени.
-Сейчас разобьем вон ту парочку. Ты пойдешь с черненькой, а я со светленькой.
-Понял.
Подошли к девушкам.
-Прошу, - рявкнул басом Михаил. – А ты, Таиска, потанцуй с Эдиком.
Таиска, смешливая, черноокая, с черной косой, завязанной красным бантом, в платье в горошек, положила Эдику на плечо руку, другой рукой сжала крепко его руку и засмеялась.
-Смешно! Это надо же! Влюбился Мишка в Наташку!
-А что же тут смешного?
-Так ведь она – доярка, а он – будущий командир.
-А что, будущему командиру и влюбляться нельзя?
-Почему же! Можно. Только жениться на доярке нельзя.
-А вы, Тася, кем работаете?
Я еще учусь. 9 классов закончила.
-А! И вы, конечно, против любви?
-Любви нет. Есть только физиологическая потребность.
-У вас?
-Не у меня, а вообще.
-Это кто же вам сказал?
-Это наша учительница так говорит.
-А ваше мнение по этому поводу?
-Я не знаю. Наташка вот говорит, что любит Мишку и пойдет за ним хоть на край света. А он ее даже не поцеловал ни разу. Она потом плачет.
-Да, плохи дела. Надо ему сказать.
-Ой, что вы! Не говорите! Она со стыда умрет!
-Хорошо, не скажу.
После танцев проводили девушек до дому.
-Тебе нравится Наташа?
-Не знаю. Я ищу девушку, похожую на Свету. Была бы она мне не сестра, я бы женился на ней.
-Уже светать начинает. Пойдем в сараюху.
Друзья сняли спортивки и залезли под полог. Долго ворочались. Уже слышно было, как встала мать, забренчала подойником. Встала и бабушка. надо приготовить коз к выгону: расчесать шерсть, смыть грязь. Эту процедуру она делала утром и вечером. Надо, чтобы пух был чистым. Протрубил в рожок пастух. Животных выгнали на выпас. Мать принесла ребятам парного молока.
-Ну, гулены, пейте молоко, а потом спать будете. После обеда вас ждет работа. Надо стог сметать, - сказала мать.
Ну, что ты мама, скажешь? – спросила Настя.
-А что я скажу? Похожи. Да мало ли похожих людей?
-Ладно. Пойду в поле. Ребята с завода приехали, будут помощь оказывать в прополке овощей. И когда же это кончится? Им что! Зарплата средняя на заводе идет. Здесь они отдыхают. Прополют грядку, и ноги вверх. А начальство галочку поставит, что селу помощь оказали. Школьники сделают за них работу, а им галочку поставят. И когда кончится это вранье?
-Да что ты расстраиваешься, дочка? Ты же ничего не можешь сделать. С волками жить – по-волчьи выть. Тебе о детях надо думать.
-Так ведь жалко поле! Все ждем указки сверху. Сколько раз говорила я директору, что не надо распыляться, что надо взять какое-нибудь одно направление и дело делать , а не разводить демагогию!
-Ну, мама села на своего конька! Доброе утро!
-Да мы же с тобой сидели и считали, какую прибыль даст разведение коз!
-Ты же агроном. Это дело зоотехника, а он считает, что это пустая затея.
-Да ему просто не хочется заниматься козами. Коровы дают или не дают молоко, все равно план выполнен.
-Ладно, дочь. Пора на работу. Пусть парни спят до обеда. После обеда сено застогуем, а то свалили, где попало.
Ребята выспались на славу, искупались. Бабушка накормила их пирогами. Михаил стал готовить основу для стога. Эдик помогал укладывать колья. Скрипнула калитка. Эдик снова увидел прыгающую на костылях девушку. Сердце его сжалось. Он пошел навстречу.
-О, мадам, рад вас видеть!
-Я не мадам, а сеньорита.
-Простите! Чем вы собираетесь заняться после обеда?
-У меня рабочий день до пяти часов. А вечером у меня гребля. Если синьор желает, может с моим братом составить мне кампанию.
-Вы живете по расписанию?
-Да. У меня все строго расписано по часам. Я готовлюсь к экзаменам на финансово – экономический факультет.
-Это дело серьезное. Когда экзамены?
-Через неделю. Вы с Мишей проверите мои знания по математике.
-Миша, обедать!
-Мы только что пироги съели.
-Это к обеду не относится.
-Хорошо. Идем.
Пока умывались, пришла мать.
-Я вижу, мне тут делать нечего. Без меня управились. Молодцы!
К пяти часам стог был поставлен. Светлана взяла учебники и отправилась к озерку. Ребята подгребали сено. Вдруг до их слуха донесся тихий вскрик. Бросив грабли, они побежали к озерку. За кустом слышалась акая-то возня. Михаил бросился за куст с одной стороны, Эдик – с другой. То , что они там увидели, повергло их в шок. За кустом без движения лежала Светлана. Платье разорвано. Видна голая грудь. Около нее на корточках стояли два мужика. Михаил схватил одного, Эдик – другого. На шум прибежала Настя, бабушка и соседи. Вызвали «скорую» и милицию. Пьяных насильников увели в наручниках. Светлану привели в чувство. Она долго не могла сообразить, что случилось. Потом задрожала, заплакала. Она рассказала, как на нее напали эти мужики. Шла по тропинке к озерку. Из-за кустов выскочили два мужика.
-Какая принцесса! Хромая уточка! Вот мы и пощиплем ей крылышки! – сказал бородатый. А другой выбил костыли. Она упала и больше ничего не помнит.
В милиции выяснилось, что мужики приехали на прополку с завода, поддали и пошли купаться. А тут встретили красивую девушку. Решили пошутить, а она упала. Вот и все.
-Поэтому и штаны сняли, так?
-Так мы купаться хотели.
-А кто платье разорвал?
-Она за сук зацепилась.
-Значит, за сук? Но уже доказано, что девушка упала у озера, где никаких сучьев и в помине нет, а очутилась за кустом. Это как объяснить?
-Да мы испугались, когда кровь увидели.
-Кровь вы увидели действительно за кустом и испугались там же защитников – братьев. Вот распишитесь. Сейчас вас отвезут в город. Вы обвиняетесь в попытке изнасилования и телесных повреждениях гражданки Ивлевой Светланы – инвалида Великой Отечественной войны.
Пьяных мужиков посадили в машину и увезли в район. Директор совхоза собрал всех приехавших, объявил им о том, что совхоз отказывается от их помощи и договор с заводом расторгает.
-Пьяниц, насильников и дебоширов нам здесь ни под каким соусом не надо, - отрубил директор.
Светлана долго не могла придти в себя. Она впервые встретилась с низменными качествами человеческой личности. Ей было стыдно не за себя, а за них. Она никак не могла понять, как они могли так поступить с ней. Хорошо, еще дело кончилось разорванным платьем и падением. А если бы…. Страшно подумать!
-Ничего! Заживет! – успокоил Миша.
-Бывает и хуже, - подвел итог дня Эдик.
-Спасибо вам, братики! Вы так их отметелили, что век не забудут!
-Отдыхай. Больше никто не сунется. А мы пойдем на лодке покатаемся.
Бабушка после ухода ребят принесла настой травки, дала выпить Светлане полстакана настоя, приложила березовый лист к синяку, а сверху – медный пятак.
-Спи, Светочка. Утром все пройдет. А этих ублюдков забудь. Они свое уже получили.
Настя гладила руки дочерь и говорила:
- Не думай ни о чем. Готовься к экзаменам. В жизни всякое бывает. Надо все преодолеть.

- -Мама, почему ты замуж больше не вышла? Ты же молодая и красивая. Знаю, что дядя Ваня и сейчас сохнет по тебе.
- -Время такое было, дочка. Не до замужества было. Да и отца ждала. Не верилось, что погиб. А теперь стара стала, чтобы об этом думать.
- -Миша женится. А я какая тебе помощница?
- -Доченька, ты рядом, и мне хорошо. Но я думаю, что ты тоже выйдешь замуж. Тогда я займусь внуками. Спи, милая. Я пойду, корову подою.
Утром действительно все прошло. Синяк исчез. От бабушкиного питья радостно на душе. Завтра она поедет сдавать экзамены. Провожать ее будут Эдик и Миша. Она их любит одинаково. Эдик для нее тоже как брат.
А братья спали до обеда на сеновале под пологом. Танцы их не прельщали, поэтому бродили с Наташей и Тасей до самого утра. Хорошо! Такое бесконечное пространство вокруг! Так и хочется лететь к далеким мирам, только на своей планете, со всем, что есть на земле. И не существует никого и ничего! Только ты один в этом огромном мире распахнул душу навстречу космическим волнам. Кто знает, может быть, на другой планете, похожей на нашу, стоит такой же человек и посылает тебе привет Все мысли, мысли, а рядом девочки, наивные, глупые.
На следующий день отправились на автобусе в город Омск. Там Светлане предстоит сдать экзамены в институт. А оттуда Эдик заедет домой, а Миша поможет Светлане с устройством в общежитие и дождется результатов экзаменов.
Рано утром Эдик был дома. Мать только что встала и была в ситцевом халатике и шлепанцах.
-Здравствуй, мама!
Странно ему, что он выше мамы. Раньше она казалась ему большой и сильной, защитницей. А теперь он обнаружил, что она тоненькая, хрупкая, похожая на девушку. Только в уголках рта появились морщинки.
После ванны и завтрака состоялся безотлагательный разговор.
-Посмотри, мама, на это фото.
-Где ты его взял? Я думала, оно пропало. Это мне тогда лет двадцать было.
-Нет, мама. Это не ты. Это Светлана, Мишина сестра.
-Не может быть! ОН же черный, как жук! От другого отца? В мать?
-Да нет. Они – двойняшки. Родились в один день, в один час. Девушка – инвалид. Когда она родилась, ей осколком
оторвало полступни. Ее мать – тетю Настю – ранило в руку. Их погрузили вместе со всеми ранеными в санитарный поезд и привезли в Омск. А оттуда они поехали к бабушке, где и сейчас живут. Тебе плохо, мама?
-Ничего, сынок На какой станции это было?
-Не знаю. Где-то на Украине. Я этим не поинтересовался.
-Боже! Это моя дочь! Я думала, что ослышалась. Надо мне ехать, сынок, к ним. Дай мне их адрес. Я сейчас же поеду!
-Мама, успокойся! Объясни, в чем дело!
-Это твоя сестра, сынок. Отца перевели служить в Молдавию. А на другой день война началась. Всех жен военных и детей погрузили в поезд и отправили в Казахстан. Но на одной из станций ночью началась бомбежка. Все выбежали. Я тоже. Даже сейчас страшно вспоминать об этом! Это был кромешный ад! Горели цистерны с бензином, рвались снаряды, кричали, бежали люди, падали замертво. У меня начались роды. Девушка – санитарка довела меня к высокой башне, посадила у стены. Там я и родила. Она мне сказала, что родились девочка и мальчик, двойняшки. Показала вас, завернутых в мою рубашку. А тут снова стали рваться снаряды. Меня ранило. Я потеряла сознание. Очнулась в поезде. Рядом лежал ты. Спросила, где же девочка. Сестра сказала, что принесли с мальчиком, а девочки не было. Я тогда подумала, что мне все пригрезилось. А тепенрь я думаю, что моя дочь жива. Ее просто подложили к другой матери.
-Значит, Света – сестра мне, а не Мише? Ну и дела! Вот адрес. Поезжай, пока они сдают экзамены в Омске. Все выяснишь, и решите, как быть дальше. Если это так, как ты говоришь, то надо сказать им всю правду.
Эдик направился в училище, а его мать, Айна Николаевна, поехала в Сибирь.
Бабушка Аксинья подметала двор, когда увидела женщину, вылитую Светлану. Еще подумала, что Света провалила экзамены.
-Здравствуйте, Аксинья Захаровна!
-Здравствуй, дочка! Откуда меня знаешь? Или виделись когда? Проходите в дом.
-Да нет. Я вас не видела. Просто мой сын Эдик описал вас так, что нетрудно догадаться, что вы и есть бабушка Аксинья.
-Эдик-то уехал домой.
-Я его видела. Приехала поговорить с матерью Миши. Мне надо выяснить некоторые обстоятельства рождения Светланы.
-А чего выяснять-то, голуба моя? Родилась и все. Уж девке 21 год. Да проходите. Настасья в доме. Настя! К тебе Эдикова мать приехала поговорить!
На крыльцо вышла Настя, вытирая руки о передник. Достаточно было взглянуть на гостью, чтобы сказать, что это родная мать Светланы.
-Здравствуйте! Я Айна – мать Эдика.
-Здравствуйте! Проходите. Самовар еще горячий. Выпьете чайку с дороги. А, может, молочка?
-Спасибо! Стаканчик чайку выпью. Жарко! Я приехала к вам поговорить по поводу Светланы. Эдик собирается жениться на ней. Но я думаю, что она - его родная сестра, которая потерялась в первый день появления на свет.
Айна Николаевна рассказала Насте о рождении близнецов во время бомбежки. Настя тяжело вздыхала.
-Особого и рассказа не надо было, чтобы понять, что Света и Эдик – двойняшки. У меня на той же станции и у каланчи родился сын Миша. Это я точно знаю. Помогала мне медсестра Ксюша. Она мне сказала, что родился мальчик. Через некоторое время принесли девочку с забинтованной ножкой.
-Вот возьмите еще одну только что родившуюся малышку. Она – двойняшка. Мать с другим ребенком унесли санитары. Тут я получила ранение в руку и потеряла сознание. Меня с ребятишками погрузили в сан поезд, в котором, наверное, ехали и вы. Я потом разыскивала медсестру Ксюшу, да так и не нашла. Да и что бы она мне сказала о вас? Это был кромешный ад. Так что Света – ваша дочь. И что же мы теперь будем делать? Как ее делить?
-Я думаю, ей надо рассказать правду. Света – ваша дочь по праву. Она, наверное, останется жить с вами, а к нам будет приезжать в гости.
-Я тоже думаю, что надо обо всем рассказать. А бабушка против. Света – легко ранимая девушка. Кто знает, как все это она воспримет. Она же считает себя неполноценной.
-Я отвезу ее в военно-медицинскую академию к другу моего мужа. Он поможет достать для нее отличный протез. Я видела такие. Даже хромота исчезает, когда их носят. У нее совсем нет ступни?
-Пятка сохранилась, а остальное срезано наискосок.
-Вот видите, как неожиданно мы породнились с вами. Я очень рада, что вы в такое трудное время взяли все заботы о девочке, не сдали ее в приемник. У вас большое сердце. Конечно, трудно будет привыкнуть, что у Светы две матери. Я думаю, она поймет. А сын ваш прекрасный юноша. Он любит Свету.
-Да, любит. А узнает, что она его приемная сестра, с ума сойдет. Только как на это Света посмотрит?
-Не будем загадывать. Когда она приедет домой?
-Через неделю.
-Вы мне позволите у вас дождаться ее?
-Разумеется. Располагайтесь. Изба у нас большая. Мама, покажи Айне Николаевне комнатку на чердаке. Ей там будет уютно. Никто мешать не будет. Там раньше летом Миша жил.
Настя ушла, а бабушка отвела гостью в комнату Миши. Там стояла железная кровать, тумбочка и табуретка. В окошечко просматривался луг, озеро, лес. Над окошечком висела трава – заготовка на лекарство. Бабушка поменяла постельное белье, принесла одеяло.
-Ночью-то холодно Одеялом накроетесь. Хорошая девушка Света. Жалко мне ее.
-Ничего, Аксинья Захаровна. Рассказать ей надо, а то Эдик собирается жениться на ней.
-Ах ты батюшки! Это на родной-то сестре? Да он очумел что ли?
-Так вот и надо им все рассказать.
-Да, девка. Надо рассказать, а то как бы беды не вышло.
Айна была довольна: хорошие люди, хорошее место для отдыха.
А через неделю приехала Светлана. Автобус подвез ее прямо к дому. Бабушка бросилась навстречу.
-Светик ты мой! Ну как? Приняли? А у нас гостья. Мама Эдика. Айна подошла к Светлане. Перед ней стояла она сама, молодая и красивая. Только у этой под мышкой были костыли.
-Здравствуй, Светочка! Рада тебя видеть!
-Вы с Эдиком разминулись?
-Да нет. Он был дома. Теперь уехал в училище. Он знает, что я здесь.
-Что-нибудь случилось?
-Ничего не случилось. Иди с дороги умойся, да обедать будем. Сейчас мать придет, - вступила в разговор бабушка. Она повела девушку в дом. Айна села на скамеечку под ракитой и залилась слезами.
- Красавица, а не может, как сверстники, потанцевать, побегать. Какая судьба ждет ее дальше? – вслух думала Айна.
А вот и Настя. Все сели обедать. В честь гостьи были поданы традиционные сибирские пельмени со сметаной, пироги с ягодами, грибами, творогом.
-Я вас, по-моему, где-то видела, - сказала Светлана. – Вы не приезжали к нам в колхоз?
-Нет, не приезжала. А видела ты, Светочка, в зеркале свое отражение. Смотри.
-Боже! Мы так с вами похожи!
-Я твоя родная мать. Эдик тебе родной брат. Вы – двойняшки. Выслушай наши истории и поймешь, что во всем виновата война.
Света слушала рассказы обеих матерей, и слезы градом лились из ее глаз.
-Ты, Света, теперь все знаешь, и тебе решать, с кем быть.
-Тут и решать нечего. Я остаюсь здесь. Здесь мой дом. Но я буду знать, что моя родная мать нашла меня, что у меня есть брат, которого я люблю, и еще Миша, которого я люблю больше жизни. Есть бабушка, которая отдала мне -–подстреленной птичке – свою душу. Есть мама, которая не бросила меня. И я счастлива! Я всех люблю!
И она бросилась обнимать всех.
-Пойду, напишу Мише обо всем!
Прошла неделя. Айне надо было уезжать. Она подружилась с дочерью, с Настей, с Аксиньей. Вечерами ходили купаться в озерко, когда вода, как парное молоко. Собирали в лесу ягоды и грибы. Варили, сушили, солили. Зима длинная. Все сгодится.
Вот и настала пора ехать домой. Жаль расставаться, да что поделаешь?
-Светочка, как только я договорюсь о протезе, приеду сама за тобой. Возьму отпуск за свой счет. Договорились? До свидания, дорогие мои! Пишите!
А тем временем Миша получил от Светы непонятное письмо.
«Мишель, ты мне не брат! Целую, Света.»
-Слушай, Эдик, ты хоть что-то понимаешь? Не брат, а целует.
-Да все просто, Миша. Она моя сестра. Мы двойняшки.
Эдик рассказал историю появления Светланы в их семье.
-Видимо, предположение мамы подтвердилось. Вот она и написала такое сумбурное письмо.
-Так это же здорово! Теперь я могу на ней жениться!
-Конечно, если она пойдет за тебя. Ведь все это время ты был для нее братом.
-Но я же не брат!
-Вот встретитесь и поговорите.
Миша был возбужден. На занятиях все проходило мимо ушей.
-Курсант Ивлев! Вы как думаете?
Миша вскочил, но не мог понять, что от него хочет преподаватель.
-Садитесь, Ивлев. Советую обратиться в санчасть.
-Есть обратиться в санчасть!
В сентябре Айна съездила за Светланой. Ей сделали протез, изящные туфли и зимние сапожки. К своей новой обуви и протезу Светлана быстро привыкла. Через месяц ходила уже без костылей, с палочкой. С Омска она перевелась в Ленинградский политехнический институт на вечернее отделение. Миша диву давался: куда девалась грусть в глазах этой девушки! Это была уже совсем другая Светлана, целеустремленная, смешливая, немного кокетливая. Миша никак не мог представить ее в качестве своей жены. Он ее, конечно, любит, но только как сестру. Да и она по-другому не может относиться к нему. У нее появились поклонники, от которых болела голова. Ее сокурсник Андрей заходил за ней, вместе шли на занятия, провожал ее домой, был предупредителен. Иногда он вытаскивал ее в театр, кино, музеи. Но Миша видел, что сердце ее для него было закрыто. Айна была довольна. На каникулы Света ездила домой Когда возвращалась, уморительно изображала бабушку Аксинью, привозила варенье, грибы.
Время шло. Миша и Эдик окончили училище и уехали служить каждый на свою заставу. Друзья хотели бы быть вместе, но так распорядилось начальство. Были пышные проводы. По такому случаю приехали Настя и бабушка, которая впервые летела на самолете, ездила в метро. Она ахала, всплескивала руками и все удивлялась большому городу, людским потокам. А дома не отходила от телевизора. До них такое чудо еще не дошло. Только радио недавно провели. Радовалась она и за Свету. Теперь спокойно и умереть можно. Она не пропадет. Братья не дадут ее в обиду. И Андрей хороший. Только видно, что Света его не полюбила. Вон как держит его на расстоянии от себя. А Мишка – олух! Женился бы на Свете. Ведь знает теперь, что она ему не сестра!
Две матери всплакнули на кухне. Что ждет их сыновей? Какие жены попадутся? Когда шумная кампания разъехалась, Миша и Эдик подсели к бабушке.
-Бабушка, расскажи, как ты жила в монастыре. Я уже вырос. Теперь можно.
-А чего рассказывать-то? Время тогда было такое. Отец пообещал богу, что если останется жив, свою первую дочь отдаст в монастырь. Исполнилось мне 10 лет, меня и отвели к настоятельнице. Там жить не сахар. Вставали в 5 часов утра, ложились в 10 часов вечера. Никаких развлечений не было. Когда мне исполнилось 17 лет, у меня появился хороший голос. Послали учиться петь в монастырский хор. Пели в церкви, наверное, хорошо. Там и приметил меня Ивлев Иван. Вот и решила я с ним бежать. А это великий грех. Договорились, как пойдем из церкви, я убегу. Он ждал меня за углом на лошадях. Жила я под Москвой, а уехала в Сибирь. Обвенчались с ним, честь по чести. Но жили недолго. Бог меня наказал. Заболел Иван и умер. Осталась я с Настей на руках. Вот и вся история. Не приведи господь так прожить, как я жила. Смотрю на вас и радуюсь. Вы счастливые. Хочется мне посмотреть на ваших жен и деток. Да в, видно, не придется.
-Доживешь, бабушка! Обязательно доживешь!
Ранним утром проводили Эдика и Мишу. Уехали и сибирячки. Жизнь у Айны и Светы потекла размеренно: дом, работа, учеба, дом, в выходные дни – вылазка в театр и кино.
Состоялся разговор с матерью.
-Светочка, как ты воспринимаешь Андрея? Он тебя любит, по сему видно.