Глава перая.

СЕКРЕТНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ.


ЛЁХА.

- Ты, все-таки хочешь, чтобы я рассказал тебе о том, что было там? Но зачем тебе? Ты же читал мой рапорт.
- По-моему ты не договариваешь. Или ты считаешь меня круглым идиотом, что я поверю в твои сказки, про сломанный компьютер? Ты смотрел на себя в зеркало? Ты постарел лет на двадцать.
- Да я просто устал. Кстати, ты завтра со мной собираешься на рыбалку ехать или нет?
- У вас в семье всегда было так принято. Фактически невозможно узнать правду. Странная традиция всё скрывать даже от друзей. Я поеду, но только, чур, я поведу катер.
- Ладно, договорились. Завтра утром заеду. Не проспишь?
- Да я хоть раз проспал? Чего ты всё время ко мне придираешься? Ты лучше бы рассказал чего, хоть, там случилось?
- Давай завтра.
- Завтра, завтра. Всё время завтра. Завтра опять какую-нибудь причину найдёшь не рассказывать.
- Лёха, не ной!
На утро, весь взъерошенный, с двумя рюкзаками припасов, Лёха ждал друга на пирсе.
Затащив поклажу на палубу, молча, не здороваясь, занял место капитана и с видом бывалого моряка направил корабль в сторону рифов.
Жоре с детства нравилось смотреть на воду, сидя на носу лодки. Глаза видят воду, но в голове никак не укладывается, как она устроена. Капелька соединяется с капелькой, а потом ещё с одной и всё равно вода получается. И ничего другого с ней не происходит?! Океан тоже капелька. Банально, но удивительно Друзья расположились на маленьком островке, на одном из рифов. Лёха терпеть не мог рыбалку. Любопытство взяло верх, но не помогало распутывать леску и заряжать гарпун. Ещё больше раздражала улыбка Жоры. Лёхино ворчание, наверное, было слышно на континенте. Птицы, пытавшиеся укрась из рюкзака припасы, не понимали человеческой речи, но, Лёхино настроение, похоже, передавалось и им.
- Дай птицам-то. А то они друг друга съедят. Да и тебе мешать не будут.
- Ещё не хватало! На речке комары, здесь птицы. Тебе всегда было приятно причинить мне страдания. Огромное удовольствие, для тебя, когда мне плохо. Домой хочу! И зачем я только с тобой поехал? Пошёл в магазин, купил рыбы, ешь, не хочу. Почему вечно путаюсь в леске? Отойди, зверь! Это моя еда! Рыбы вам мало в океане? Не трожь хлеб, бестия! Жора, поехали домой, а? Я больше не могу.
- Мы же ещё палатку не расставили, нытик.
- Плевать на эту палатку, они всё равно нас без еды оставят.
Жора всегда уходил в воду сразу, может для того, чтобы не слышать Лёхиных причитаний, может, потому, что любил ставить палатку, когда уха уже закипала. Вода его всегда принимала с любовью, окутывая и лаская пузырьками. Чего не скажешь о Лёхе. Он, почему-то, постоянно путался в снастях, и обязательно тонул. Поэтому они только ездили вместе, а ловить рыбу приходилось Жоре одному.
- Ну, я пошёл.
- Давай, давай, крокодил. С меня костёр, с тебя рыба. И ночевать я на катере буду. Опять дым глотать и кашлять. А ты всё равно, ведь, сегодня не расскажешь. И зачем я только поехал? Не трожь картошку, крыса!
- Ну, здравствуй океан. Это я. Как поживаешь? Скучал без меня?
Он всегда здоровался с океаном, и океан принимал его в свои объятия. О, если бы трасса так его принимала! Пустые, без движения звёзды и сам стоишь на месте без движения, не зависимо от скорости. Как будто спишь, вместе со всеми приборами. Время останавливается, и всё живое замирает, как в летаргическом сне. Только при стыковке, да при посадке появляется суета. Или, когда приборы слишком поздно замечают метеорит. И тогда всё оживает. Начинается борьба за жизнь, причём электроника не считает себя виновной в происшедшем и требует её спасти. Правда, на этот раз всё было гораздо сложнее. Машина зафиксировала, лишь, отклонение от курса на несколько световых лет, и не забыла передать на промежуточную станцию информацию о нарушении графика. А человеку в это время больше всего не хватало Лёхиного нытья и хотелось жить, чтобы вернуться сюда и полностью разобраться в случившемся. Но нужен Леха, с его непостижимым стремлением к непознанному. Именно за это ему дали прозвище Проводок. Потому, что только ему под силу, среди миллионов волокон найти именно тот, всего один, неисправный, но очень необходимый проводок, и спасти "мир" от очередной "катастрофы". Не мешают и постоянно падающие на ногу плоскогубцы, и высокое напряжение, обжигающее руки, и тухнущий фонарик, и дежурящая рядом бригада спасателей, вынужденных выслушивать бесконечные эскапады, в любой момент готовых вытащить, застрявшего в "паутине" Лёху и доставить в медпункт. Там можно, передав эстафету медикам, спокойно, в тишине, покурить, расслабиться и поколотить в стенку кулаками, медпункт рядом. Следующими после медиков слушателями становится начальствующий контингент, этим достаётся самая важная и необходимая для них информация, не считая плоскогубцев, фонарика, крыс, тараканов и другой нечисти, включая столовую и котлеты. Пока, наконец, Лёха не появляется в своём кабинете. Там его ждёт, дорогая его сердцу, помощница. И здесь он становиться совсем другим человеком. Всегда ухоженный, улыбающийся, и всем довольный, гордый, но скромный труженик космонавигации - Лёха, в ожидании следующего шанса спасти Мир. Именно это вспоминал Жора в лабиринте событий, когда бежал к кораблю по чужой земле, спотыкаясь об корни деревьев. На корабле, в безопасности, он будет упрекать себя в трусости. И всю обратную дорогу домой будет мечтать о возвращении на эту планету.
Жора выволок на берег рыбину и принялся вытаскивать гарпун. Лёха колдовал над костром, отгоняя обнаглевших птиц. Вскоре аромат ухи вместе с дымом от костра стал щекотать ноздри, возбуждая аппетит. Лёха не любил рыбалку, но уху на свежем воздухе ему любить никто не мешал, даже комары с птицами не могли ему помешать проглотить пяток-другой тарелок наваристой стряпни. Тем более, что автором и хозяином застолья всегда был он. Когда появлялись слухи о возвращении Жоры из рейса, на базе заранее начинали готовиться к Лёхиному приезду с выходных, встречая рыбака повышением производительности труда. Поэтому единственная возможность у Лёхи собрать аудиторию была во время очередной неисправности системы. В исправности, которой, больше всего были заинтересованы, как ни странно, спасатели, не имевшие, казалось бы, ни какого отношения к базе. Начальника обеспечения не один раз просили о том, чтобы повреждённые кабели не ремонтировались, а менялись на новые, потому, что после каждой аварии спасатели уходили в отпуск за свой счёт, и появлялись лишние расходы на оплату работы психологов.
Заполнив всё свободное, внутреннее пространство своего ненасытного организма, кряхтя, Лёха отправился на катер добреть. Вскоре и Жора последовал за ним, чтобы не оставлять друга в одиночестве и уменьшить, в будущем, количество упрёков. На два-три упрёка меньше, на каждую сотню, тоже хлеб.
- Ну! И долго ты ещё будешь надо мной издеваться? Я уже пол дня как на иголках, если не считать вчерашний день. У меня же терпение когда-нибудь и кончится. Или ты думаешь, что я каменный? И кончится у меня же терпение-то, наверное!
- Ты мне нужен.
- Вот видишь! Я же говорил! Как только, что нибудь не так, так "Лёха давай", "Лёха ты мне нужен". Всего два слова сказать надо было обязательно через два дня? Я сутки себе места не находил, чтобы это услышать! Ну, услышал. Зарплата не прибавилась!
Лёха замолчал и побледнел. Он только, что услышал от Жоры просьбу о помощи, первый раз за многие годы. Если так, то это уже что-то серьёзное и гораздо важнее спасения проводки на базе. Он поймал себя на мысли, что уже привык к новым морщинам на лице Жоры. Теперь ему было просто обидно или даже стыдно, что его не было там, где его друг оставил часть своей молодости.
- Подожди, подожди. Чего-то я не совсем усваиваю. Ты хочешь, чтобы я полетел с тобой туда? В таком случае.… А куда? На чём полетим и когда ехать-то? А чем я то могу….
Лёха заходил ходуном по кают-компании, перебирая варианты возможных будущих событий и их последствий.
- Но на транспорт у меня нет допуска. За отклонение от курса во второй раз тебя могут списать. Ты хоть соображаешь, что может быть за угон?
- Лёша, надо. Там что-то необычное, понимаешь, это выходит за рамки нашего представления о полях. Ты же физик. Нужны приборы. В конце концов, твоя голова нужна.
- Ну, я надеюсь не отдельно? Если там ничего не найдём или ничего интересного не будет то мне придётся до пенсии проводки подсоединять. Хотя это тоже работа. А вот тебе достанется даже при положительном результате.
- Сломаешь что-нибудь и вынужденная посадка.
- Во второй раз? Жора, никто не поверит!
- Надо, чтобы поверили.
- Надо так надо. Когда у тебя следующий рейс?
- В четверг.
- Сегодня суббота. Времени мало на подготовку. Поля, поля…. Приборы немного места займут, килограмм сто пятьдесят в общей сложности. Танюху придётся тоже брать с собой.
- А она согласиться?
- ….?
У Жоры по спине побежали мурашки. Лёху как будто подменили. Он скрупулезно расспрашивал о планете, времени, событиях. Заставлял вспоминать мельчайшие подробности. За всё время их беседы не было ни одного упрёка. Жоре стало страшно. Стремление к непознанному - это хорошо, но не до такой же степени! А Лёха всё расспрашивал и расспрашивал, пока, наконец, не подвёл итог:
- Всё, я спать.
И уснул. Как будто его обесточили. Жора ещё долго бродил по берегу, иногда вглядываясь в звёздное небо….

ЖОРА.

…там он получил своё образование. После окончания школы, из-за отсутствия денег, ему пришлось устроиться программистом на базу космонавигации. Случай привёл его в транспортный отдел, где он впервые попал на транспортный корабль. После первого же полёта решил сменить профессию. Пройдя стажировку получил свой корабль. Потрёпанный, прогоревший в нескольких местах и наполовину развалившийся тихоход. Зарплата и установленные маршруты полностью соответствовали техническим характеристикам "Больной черепахи". Зато двухнедельные полёты дали возможность подготовиться к экзаменам на исторический факультет, а через год, сдав экстерном все экзамены, окончить институт с отличием. И ещё через два года была успешно защищена кандидатская, а затем и докторская. "Черепаху" списали, даже хотели поставить памятник старожилу, но все же этот герой закончил свои дни в плавильном цехе.

Жора получил новый корабль. Новые технические характеристики и соответствующие этим характеристикам маршруты значительно улучшили материальное положение. Свободное время в полёте уделялось дальнейшему изучению истории, что в конечном итоге привело к "формуле исторических процессов", по которой теперь можно было легко рассчитать любое событие в истории, с указанием места на карте, не прибегая к помощи ясновидящих и астрологов. Правда, теория формулы не была принята научными кругами, потому, что считалось, что её создание может отрицательно сказаться на психике человечества. А на самом деле просто освободила бы очень многих теоретиков от бестолковых научных изысканий, лишив их, заодно, тёплого местечка с финансированием проектов, таких как откачивание воды из Марианской впадины. Жора ещё не раз будет вспоминать Совет с благодарностью за их неприятие, даже развития теории, потому, что осознал чуть позже, какие могли быть финансовые последствия для страны, не считая анархии кладоискательства, если бы он просто написал формулу на доске, с примерами миграции флоры и фауны.
Впрочем, действительно эти знания могут причинить страдания и боль. Но будущее неизбежно и что-либо изменить в последовательности событий невозможно. Слёзы обжигали щёки. Тёплый океанский ветерок пытался успокоить, а прибой приглашал, вновь, посетить сказочную тишину водного пространства.
- Я обязательно вернусь, и ты снова примешь меня. Ладно?
На корабле есть аквариум с океанской водой. К сожалению, перевозка живности запрещена и поэтому в аквариуме обитают только водоросли. Но и этого вполне достаточно, чтобы легче переносить моменты, когда неожиданно охватывает чувство страха при полном одиночестве в безбрежном космическом пространстве.
- Жора! Жора! Где тебя носит? Бросай свой океан, поехали. Мне надо собираться. Это тебе до четверга нечего делать, а мне ещё и на работу ходить надо.
Лёха ворчит с утра, значит, всё нормально и Мир ещё поживёт, и надо действительно собираться. Звук двигателя немного заглушает Лёхины переживания по поводу мешающих его передвижению рыбачьих лодок.
- Понаставили тут! Что рыбу ловить больше негде? Как будто других океанов на планете нет! Сидели бы дома! Рыба из магазина дурнее, что-ли?
Жоре приходилось иногда поглядывать вынырнет или нет бедолага, случайно встретившийся на пути разбушевавшейся Лёхиной моторной стихии. А в свободное от наблюдения, за перевернутыми надувными лодочками, время, можно потрогать воздух и почувствовать его плотность. Жора предпочитал катеру на магнитной подушке, обыкновенный, с двигателем внутреннего сгорания. Вроде и престижно, как ни как, раритет, да и бензин, хоть и искусственный, не всем по карману, и в тоже время гораздо приятнее разрезать гладь воды, чувствуя силу двигателя, нежели в стеклянном яйце парить без всякого удовольствия. "Стихия" сбрасывает скорость в нескольких метрах от пирса, не забыв залить прохладной водой десяток загорающих. Слышен только женский визг, потому, что на Лёху обижаться бессмысленно. Это всё равно они виноваты и обратное доказать очень сложно, впрочем никто и не возражает, мол извините, случайно забыли отползти. Все знают, что Лёха – хороший и, что ему, просто сейчас некогда, потому, что на базе опять что-нибудь случилось. Остров, со всем гостиничным комплексом, принадлежит базе флота, поэтому очень много знакомых лиц среди отдыхающих. Жору узнают по катеру и, как-никак, единственный Доктор наук среди пилотов. Лёха тоже, в некотором смысле, личность, всегда узнаваемая на подходе.
- Всё, пока.
Ещё долго были слышны раскаты уходящего Лёхи, пробиравшегося через, не предупреждённых о его приближении, отдыхающих. Кто-то, на свою голову, решил с ним поздороваться. Напрасно.
Жора ещё долго извинялся, пытаясь оправдать действия своего друга, заплатив десятком- двумя автографов и таким же количеством, ну может чуть большим, снимков на память на фоне катера, а затем, под аплодисменты, обляпанный губной помадой, Жора, кое-как, покинул пирс. Теперь можно порулить самому. Аккуратно преодолев зону надувных лодок, Жора дал полный газ. Мотор взревел, так как будто ждал этого момента всю жизнь, и, стиснув "зубами" топливопровод, чтобы не выскочил, упираясь в стонущие от натиска лонжероны, стал перемалывать лопастями воду, превращая её в пыль. На сорока милях автоматически вышли подводные крылья, и скорость увеличилась до шестидесяти. Жора не знал, до какого уровня поднялся адреналин в крови, но чувствовал, что надо сбросить обороты. Рука не слушалась, подчиняясь общему состоянию организма. Сердце в резонансе с двигателем не находило нужного объёма крови и работало с перебоями. Или это были удары о воду катера, перелетающего через волны? Но слышно было и то и другое. У Жоры перехватывало дыхание. Страсть, к большой скорости на воде, перечила здравому смыслу. И тут всё испортил телефонный звонок. Жора заглушил двигатель и подождал до полной остановки катера. Катер зарылся носом в очередную волну и тут же был выплюнут как нечто не съедобное. Не забыв извиниться перед океаном за хулиганство, Жора спустился вниз к надрывающемуся чуду доисторической техники, требовавшему правильного и определённого подхода: необходимо говорить туда, где нет антенки. Это единственная оставшаяся от предков техника связи не имеющая системы распознавания личности и требующая набора номера. Если к этому прибавить ещё некоторые возможности катера, например холодильник, то можно смело считать катер Жоры частным музеем на воде. Правда, катер был воссоздан по найденным чертежам уже в наше время, впрочем, как и холодильник, ну и некоторые другие составляющие быт начала тысячелетия.
- Ага, это кто?
- Вот ты там чего делаешь? А я тут, по-твоему, прохлаждаюсь?
- Не знаю.
- Это, ты, не знаешь, а я еду!
- Ну, это же, наверное, хорошо? Или нет?
- А как ты думаешь?
- Трудно сказать. А ты кто?
- Как, то есть, кто?
- Лёха, если это ты, то мы всего час как расстались.
- Так, что мне теперь и поговорить с тобой нельзя, что-ли, если мы час назад расстались?
- Да нет, почему же, говори.
Жора повесил трубку, и уже было, собрался наверх, но его остановил новый звонок.
- Ага, это кто?
- Какое надо иметь терпение, чтобы с тобой общаться!
- Кто бы говорил о терпении.
- Тебя Катюха ищет. У меня объявилась.
- А почему это она у тебя объявилась, а не у меня?
- Не знаю. Всё, я уже приехал. Найдёшь меня в моей мастерской в среду вечером.
- Ладно, договорились. Пусть она… как это…, позвонит мне.
Жора повесил трубку и стал ждать очередного звонка.
- Ага, это кто?
Наконец-то! Они встретились лишь поздно вечером. Долго разговаривали. А поговорить им было о чём. Катя по специальности биохимик, и Жоре оставалось, лишь, рассказать о том, что он видел, чтобы уже на следующее утро Катя умчалась готовиться к поездке. Теперь экипаж будущей экспедиции был укомплектован полностью.

ДОРОГА.

Секретная экспедиция началась со сборов в дорогу. У каждого были свои заботы. Объединяла, лишь, тайная доставка оборудования на корабль. В среду всё было готово. Вечером экспедиция в полном составе собралась, как условились, в мастерской у Лёхи. До отправления корабля оставалось всего несколько часов. Все корабли проверяет таможня, поэтому трём четвертям состава придётся вылетать отдельно и пристыковываться в условленном месте. Жора подвёл итог:
- Если кто-то передумал или сомневается, может высказаться. Нет желающих? Возьмите вот эти вкладыши и вложите в уши.
Жора раздал всем биовкладыши и помог включить автофиксацию.
- Без вкладышей там ничего не слышно.
- Звука нет? С ума можно сойти!
- Лёха, я думаю, что с твоим характером ты пройдёшь мимо этого счастья. Звук есть, но иногда искажён. Кто из нас физик?
- Вот, девчонки, видите, как он меня всё время кусает? И чего я такого сказал?
- Так, теперь все поговорите и послушайте. Всё? У всех работает? Тогда поехали.
Жора проводил экипаж на прогулочное судно. Подождал, пока яркая точка не сольётся со звёздным небом, и отправился на базу встречать таможенников. На весь нелегальный груз были оформлены документы с грифом "Апробация". Таможенникам не было дела до груза. Их интересовали только животные и не указанные в маршрутке пассажиры.
- "Зайцев" нет?
- Ни слонов, ни бегемотов, даже мух сегодня не приютил.
- Верю, верю. Ладно. Счастливого пути.
- Спасибо.
- Восьмой проверен.
Таможенники всегда стоят в ангаре, провожая корабль на старт, по традиции отдавая честь. Они последние, из землян, кто видит пилота и корабль перед отправкой в бескрайнее пространство….
- Восьмой готов. Включение двигателей.
- Принято.
- Разрешите взлёт.
- Принято. Взлёт разрешаю. Восьмой, счастливого пути.
- Восьмой принято. Спасибо. Пошёл восьмой.
Восьмой по счёту за день, а так у каждого корабля есть своё имя, но по имени корабль называют только во время сеансов связи. Самое неприятное это взлёт и посадка, нельзя использовать магнитную подушку на полосе, а при использовании двигателей чего-нибудь да обязательно отвалится. Если повезёт и на трассе встретится лайнер то можно считать, что, во-первых, посадка уже стопроцентно удачно, им можно на магнитах из-за пассажиров и своя полоса, а во-вторых, часть полёта пилот проводит не один. А ведь это несколько дней. Вроде на этот раз всё обошлось, электроника молчит, не возмущается и не требует вернуться на базу. Через четыре часа выход на трассу. Там торможение и надо ждать, пока не освободиться коридор. Жора открыл стыковочный узел, корабль заметно пошевелился. Шлюз закрыт. На корабле было всё необходимое для выполнения экстренных спасательных работ при авариях на промежуточных станциях. Корабль мог принять до пятидесяти человек и полностью обеспечить их жизнедеятельность в течение года.
Вот и всё. Наши на месте, теперь можно двигать.
Послышался поток возмущений о том, что корабль не покрашен, пахнет сыростью и провода не уложены.
- Жора, как тебя на трассу выпускают?
- Нормально выпускают. Ты бы не ворчал, а то вдруг обидится, а нам на нём возвращаться ещё надо будет.
- Кто обидится? Ну ладно с океаном разговариваешь. Но, ведь, это же металлолом!
- Лёша, возьми свои слова обратно!
- Ладно, беру свои слова обратно. Извини, пожалуйста, - Лёха поклонился главному компьютеру, широко расставив руки, - А теперь мне надо у тебя в потрохах поковыряться. За это тоже извиняться?
- Лёша, за это не надо, ковыряйся на здоровье.
Он разложил на полу чертежи и принялся искать соответствия между рисунком и реальностью. Девчонки в это время занялись стряпней, о чём говорил доходивший, сквозь сырость, запах жареной курицы, но поесть не успели.
- Всем внимание. Коридор открыт. Займите места и пристегните ремни. Девчонки, застопорите посуду и закройте жарочный шкаф.
Послышался небольшой шум падающей посуды на кухне.
- Жора, у нас всё готово.
- Лёха, ты как?
- А я то чего?
- Пристегнулся?
- Вроде.
Лёха заметно нервничал, постоянно проверяя состояние ремней. Жора только сейчас вспомнил, что Лёха первый раз полетит со скоростью превышающей скорость света. Надо было подготовить его к полёту, а с другой стороны меньше ворчать будет.
- Лёха, сейчас немного потрясёт, потом сильный толчок, а потом наступит тишина, как будто оглох. Освещение изменится, все окружающие предметы исказятся.
- Слушай, может мне ещё раз перед ним извиниться. Извини, пожалуйста, что я тебя металлоломом обозвал и не потроха у тебя, а внутренности и ты хороший, и проводка у тебя не болтается, и запаха совсем нет, ну почти, так чуть-чуть…
- Внимание.
- Ой! Мамочки.
- База, я восьмой. Коридор принял.
- Восьмой. Принято. Счастливого пути.
- База, Принято. Движение.
- Ой! Мамочки. И зачем я его металлоломом обозвал? О-ой.…
Корабль вздрогнул, и началась вибрация постепенно переходящая в грохот, который стал исчезать вместе со слухом.
- Лёха, ты жив?
Лёха открыл глаза и увидел, как выглядит окружающий мир при сверхсветовой скорости.
- Как красиво-о! – Лёха поводил рукой перед глазами.
- Работать сможешь?
- И так будет три недели?
- Да. Я спрашиваю: ты работать сможешь?
- И ты в таких условиях учился?
- Нет, "Черепаха" так не могла летать.
- Здорово! Я не знал, что так здорово!
- Лёха, тебе работать надо!
- Да отстань ты! Подожди, дай побалдеть-то.
- Всё равно самое интересное ты пропустил.
- Ещё что-то?
- Перед тем как преодолевается порог света, проходишь через радугу, причём, все цвета какие только может увидеть глаз, а потом в течение нескольких секунд свет становиться жидким и его можно потрогать и перенести, а видишь только когда шевелишься.
Дежурное освещение почему-то выбрано оранжевого цвета. Может быть потому, что Солнце такое, а может из-за того, что этот цвет на высокой скорости становиться изящным и неземным. Не давит на глаза и не надоедает переливами оттенков, из-за нестабильной дифракции. Лёха попытался подняться, но забыл, что пристёгнут. Движения стали медленные, но ни как при невесомости. Когда он, наконец, высвободился, в кабине появились девчонки с широко открытыми глазами и счастливыми улыбками на лицах. Лёха очнулся:
- Издевательство какое-то! И ему ещё за это деньги платят! Кошмар!. Уберите меня от сюда, а то я его поколочу! Мне надо срочно поесть.
- Мужчины, там всё готово.
- Идите, мне ещё часик надо курс подкорректировать.
- Прошёл первый маяк. Отклонение ноль-ноль-двадцать-три.
Компьютер, наконец, принялся за работу, не подозревая, что в столовой находится Лёха, временно занятый поглощением припасов, жаждущий поскорее познакомиться с его внутренностями.
Через пять дней все привыкли к искажённому пространству. Лёха разобрался с компьютером и готов был в любой момент перевести двигатель на аварийное торможение. Точнее он включится автоматически, но вот неисправность будет на Лёхиной совести.

ДЕВЧОНКИ (и дальше).

Наверное, надо вспомнить о прекрасной половине человечества, точнее о двух её представительницах, лишь по зову сердца, без страха и сожаления, покинувших пределы родной солнечной системы.
Танюша. О! Это надо писать отдельную книгу о любви и преданности. Любовь в ней, как цунами в невесомости, никогда не устаёт и не останавливается, поглощая и уничтожая на своём пути все отрицательные черты Лёхиного характера. Всегда желает видеть любимого человека только счастливым и быть рядом, не взирая на трудности, пренебрегая опасностями, с которыми ей ещё предстоит встретиться. Лёшина опора до конца дней.
Катя. Трудная жизнь в ожидании встречи с единственным, но постоянно отсутствующим дорогим человеком. Работа, как уход от реальности, наверное, чтобы скоротать время. Её притягивала какая-то неестественная человечность Жоры, его необъяснимое понимание всего живого, искреннее, немного по детски наивное, восхищение капелькой росы или пролетающим комариком. В тоже время необузданное влечение катером и рыбалкой заставило её саму пристраститься к этому, казалось бы, неприемлемому для женщин, виду отдыха. Кто знает, будут ли они когда-нибудь вместе или так и будут ждать выходных дней для коротких свиданий? Кстати, а она заметила на рубашке губную помаду, оставленную поклонницами. Попробуйте сами догадаться, какая была реакция. Не догадываетесь? Тогда слушайте дальше.
Но сейчас они обе рядом со своими половинками. Не будем им мешать быть счастливыми.
Вот и седьмой день полета, и выход из-под влияния солнечной системы. Теперь будет широкий коридор, в котором скорость увеличивается в тысячи раз и имеет лишь обозначение: первая, вторая и т.д. Лёша запрыгал от радости, что можно будет потрогать свет.
- Девочки, идите, прячьтесь по барокамерам, перегрузки большие. Лёха, свет потрогать можно будет только на обратном пути.
- Ну вот, взял всё испортил. А помолчать нельзя было?
- Пристегнись, теперь потрясёт подольше, ускоряться будем в течение четырёх часов. Если хочешь, иди в барокамеру с девчонками, да поспи немного.
- А чего это? Ты от меня избавиться хочешь?
- Ладно, сиди. Я же, как лучше хотел.
- Да я понимаю. Извини. Ну мне же интересно как ты с этой штуковиной управляться будешь.
- Да тут, в общем-то, ничего интересного нет. В основном работа компьютера. Разве, что звёзды с каждым часом немного изменяются в цвете.
- Ну вот, а говоришь ничего интересного нет.
- Всё, к маяку подходим. Три. Два. Один. Поехали.
Корабль вздрогнул, как будто приготовился к прыжку, как-то весь сжался или это только так показалось, задрожал, послышался нарастающий свист. И тут Лёха понял, что надо было идти с девчонками в барокамеру спать. Но теперь уже вроде бы и неудобно жаловаться на отсутствие двигательных функций, впрочем, как и речевых. Лёха попробовал на всякий случай, просто так, открыть рот, не получилось. Сейчас его беспокоил только один вопрос: глаза будут в затылке все четыре часа или есть какие-нибудь передышки, когда можно будет успеть добежать до барокамеры? Из затылка очень трудно рассматривать звёзды, поэтому Лёха решил поверить на слово, что у них цвет меняется. На этой мысли он потерял сознание. Очнулся в барокамере, по пробуждению ужасно хотелось есть.
- Готов слона проглотить. Таня! Есть хочу. Где я? Хотя, теперь это не важно.
Танюха побежала на кухню готовить что-нибудь и много. Лёхе не без труда со второй попытки, все же, удалось преодолеть барьер капсулы, и он с грохотом опустился на пол.
- Ой! Это, наверное, я пришёл.
Голова не болела, но глаза не подчинялись и смотрели в разные стороны. Покрутив головой и выправив положение глаз, Лёха пошёл искать направление к кухне. Преодолев несколько промежуточных секторов, он разрешил организму действовать инстинктивно и идти на запах жареной курицы.
- Таня. Таня.
- Я тут.
- Ты, тут. А я? Я где?
- Ты со мной на кухне.
Теперь поплакав о своей тяжёлой судьбе вынужденного космонавта, проглотив, чтобы не хотелось есть, полторы курицы, запив двумя мисками бульона, вприкусь с буханочкой хлеба, Лёха решил, что надо навестить друга и узнать о его самочувствии после ускорения. Но принципиальный подход к жизни заставил вспомнить о другом:
- Тебе не кажется, что у тебя нищенская зарплата?
Жора посмотрел внимательно на своего друга. Вроде это Лёха.
- Ты это серьёзно?
- Куда серьёзней.
Жора не знал, как ответить, чтобы не было дальнейшего развития, приведшего к неоправданным упрёкам в адрес базы и всего начальства в целом, включая поваров, крыс и котлеты. Похоже, что лучше было бы ответить, но опоздал.
- Они, что там все с ума посходили? О, я вернусь…
- Лёша, мы ещё не вернулись. Поэтому прибереги, пожалуйста, свои эмоции до возвращения. Кроме этого тебя поросят рассказать, как ты попал на корабль.
- Нет, ты, все-таки, слишком добрый, какой-то. Ладно, может ты и прав. Сейчас у нас другие проблемы, другие интересы и кто знает, что нас ждёт там.
Лёша кивнул головой в сторону звёздного пространства. Скорее повлияло присутствие Танюшки, нежели Жорина попытка сгладить напряжение.
- Сколько нам ещё лететь?
- Долго, Лёша, долго. Самое сложное будет рассчитать торможение. Я же буду в барокамере. При аварийном торможении всё живое на корабле, вне барокамер, погибнет в течение пяти минут.
- Да, проблема. Подожди. А чего же ты тогда не считаешь?
- Лёша, мы за секунду пролетаем полтора миллиарда километров, причём плюс-минус один миллион. Я оставил там маячок, который, радар поймает приблизительно за сутки до точки. Кроме этого я не знаю, жив он там или может, уже кто проглотил. Как появится маяк, начну рассчитывать.
- Я им проглочу. Хорошо, а если маяка нет?
- Если маяка нет, придётся по наитию на ручном управлении, но это займёт месяца два-три, если не больше.
- Да. Вот это новости. Девчонки, что скажете?
Девчонки молча наблюдали за своими половинками и старались не мешать.
- Я химик и в этом ничего не понимаю. Своё слово скажу, когда придёт время моей специальности. Я права?
- Это ты у меня спрашиваешь или у Лёхи?
- У обоих.
Лёха взял свою половинку за руку и повёл к выходу.
- Пусть эти химики с астрологами сами разбираются, а мы пойдем, поедим.
- Лёш, ну можно я с ними побуду, а ты один поешь, а?
- Не, я без тебя не могу, у меня же всего две руки. Как я, по-твоему, есть буду?
Одни молодые оставили других молодых, чтобы не мешать и не мешали.
Через неделю начались дежурства. Двое спят, двое караулят оранжевый радар. Последние два дня Жора почти не спал.
- Есть! Есть точка! Жора, Жора, есть точка! Там, пошли скорей.
Жора соскочил с "кровати" и последовал за взволнованной Танюшкой к этому "там". Теперь надо было убедиться, что это именно его маячок. Жора ввёл код, на дисплее высветилось его имя.
- Ну вот, это другое дело.
Пальцы не слушались, и приходилось по несколько раз вводить данные, пока, наконец, компьютер не выдал точного расстояния и координаты точки торможения. Теперь всё было готово. Время остановилось. Лёха исполнял роль маятника. Туда одиннадцать шагов, сюда столько же. Танюшка вязала кофточку, иногда поглядывая на
"маятник". Катя пыталась что-то приготовить и боялась, что не успеет всех накормить.
Лёха переживал, что не успеет поесть и останется голодным, а это ну ни как не вписывалось в его распорядок дня.
- Наверное, скоро надо поесть. Жора, я, в крайнем случае, возьму с собой.
- Куда?
- Как куда? В капсулу.
- Зачем?
- Так, когда проснемся, я поем.
- Лёха, да успеешь ты поесть, расчётное время ты же видишь.
Жора ткнул пальцем в дисплей.
- Ну, вижу.
- Так чего ты переживаешь?
- Жора, а если не сработает?
- …?
- Вообще-то я два раза всё проверял.
- Ребята идите есть.
- Ну, наконец-то.
Лёха схватил дополнительные руки для еды и повёл их в столовую. Руки на ходу попытались освободиться от вязания, но аккуратно это не получилось и вязание упало на пол.
- Катя, Катя, я уронила…
Последние слова исчезли вместе с руками где-то на кухне. За едой и разговорами время пролетало незаметно. Лёха рассказывал анекдоты, которые за всё время полёта ни разу не повторились дважды. За пол часа до торможения все вдруг замолчали. Танюшка заплакала на плече у Лёши.
До обрыва проводов осталось меньше десяти минут. Девчонки уже мирно спали под стеклянными колпаками, напоминая сказочных героинь.
Жоре ни разу не приходилось использовать аварийное торможение. Неизвестно как поведёт себя компьютер и сам корабль в таких условиях, при перегрузках превышающих норму в сотни раз. Есть лишь результаты лабораторных исследований. Но, что будет на практике, если корабль уже потрёпанный, побывал не раз в ремонте, и имеет сварочные швы? В крайнем случае, никто не успеет даже проснуться, и это немного успокаивало.
- Всё, Лёха, давай ложись.
- Подожди, подожди.
- Чего ждать? Давай, давай. Кто здесь командир?
Лёха ещё немного протестовал, что без него всё произойдёт, при этом, пытаясь поудобнее устроиться в капсуле. Потом крепко пожал руку другу.
- Ну, давай, если что, буди, командир.
Лёша уснул. Через пять минут, когда Жора был уже в капсуле, взвыла аварийная система, и если компьютер был бы живым, то ему бы стало страшно.
- Внимание. Корабль повреждён. Повреждена связь. Через три минуты включается двигатель для аварийного торможения. Всем перейти в отсек барокамер.
Компьютер ещё пытался разобраться в поломке и искал пути обхода повреждённых участков. Он боролся за жизнь корабля как мог, но ничего не найдя, наконец, сдался. Корабль развернулся на сто восемьдесят градусов. Компьютер последний раз откорректировал курс, чтобы корабль не вышёл из коридора. И, может быть, подумав ещё немного, включил двигатель сразу на полную мощность, не забыв зафиксировать координаты ближайшего маяка, на случай, если на корабле останется кто-либо живой и сможет, отремонтировав связь, передать сигнал бедствия.
Неизвестно, что происходило дальше: и в какой последовательности отваливались плохо закрепленные узлы и детали; и как лопались сварочные швы, освобождая листы первой брони для отжига или сгорания в пламени двигателя; и как система охлаждения справлялась с перегревом, не понимая за что ей устроили такое испытание вне лаборатории. Сам компьютер в это время, наверное, зажмурившись, вспоминал счастливые дни, и мечтал об отпуске в ремонтном цехе, где доктор будет нежно и ласково, расспрашивая его о болезнях, залечивать повреждения, приобретённые в суровых, межзвёздных буднях.
Корабль остановился.

ПРОБЛЕМЫ.

Надо было срочно уводить корабль из коридора. Жора в полной темноте пробирался как мог быстро к пульту, прогоняя ещё и ещё раз в мыслях последовательность действий, отставив сразу на потом проверку целостности корабля. Компьютер дремал, отключенный от управления. Панель ручного управления не повредило, но она была завалена мелким мусором. Быстро стряхнув всё лишнее на пол, Жора включил поворотный двигатель. Девяносто семь градусов влево и двадцать три по вертикали.
- Маяк. Маяк. Да где же ты?
Светлая точка приближалась медленно к центру.
- Так, теперь два градуса вправо.
Там должен быть другой маяк. Жора включил основной двигатель и вывел на дисплей скорость "двести пятьдесят" с добавкой "ускорение". Это означало, что во время разгона корабля человек должен находиться в капсуле. Жора быстро пристегнулся в кресле и нажал кнопку "движение". Очнувшись, он ввёл следующие данные "тысяча", но уже в обычном режиме, потому, что организм второй такой перегрузки выдержать не сможет. Когда данные о реальной скорости совпали с введённым параметром, он потерял сознание. Резкая боль в мышцах заставила думать о дальнейших действиях. Потом появился светлячок следующего маяка и теперь Жоре можно было расслабиться. Коридор остался позади через восемь часов, вместе с противометиоритным ограждением. До ближайшей промежуточной станции около суток на "двойке". Значит, у них есть около трёх месяцев до обнаружения поисково-спасательной службой координат корабля. Во время аварийного торможения выстреливается зонд, а на корабле установлен автономный маяк, поэтому в любом случае скоро начнётся поиск. Движение по коридору будет закрыто до тех пор пока не пройдут мусоросбощики. Теперь можно спокойно идти откапывать остальной экипаж. Проснувшийся главный компьютер не очень-то обрадовался своему пробуждению, может быть из-за количества повреждений, может, обиделся, что корабль на ручном управлении, в общем, не стал скупиться на нелестные отзывы о состоянии корабля.
- Вот разошёлся-то! Ворчишь как Лёха. Сейчас тебе друга разбужу. Вместе веселей ворчать будет.
Лёха открыл глаза и первым делом бросил взгляд на свою грудь, где в одной руке были салфетки, а из другой выглядывала ножка курицы, прекрасно перенёсшая смертельные перегрузки. Обнюхав и внимательно рассмотрев трофей прошлой жизни, Лёха быстро отправил его по назначению.
- Не испортилась. Надо же?! И вкус сохранился.
Остальному экипажу ни чего не оставалось делать, как насладиться новым анекдотом.
Компьютер продолжал перечислять повреждения, не обращая внимания на общее веселье.
- Чего это он разговорился? Столько времени молчал и вдруг, на тебе.
- Тебя передразнивает в отместку, за то, что ты его испортил.
- Да не портил я ничего! Я вообще к нему не прикасался! С чего он взял-то? Дай я с ним поговорю!
Лёха, не без труда, выкарабкался из капсулы, на ходу объясняясь с компьютером. Веселье продолжалось. Первым сдался компьютер, а победитель ещё некоторое время продолжал наслаждаться своей победой, доказывая свою невиновность в происшедшем. Размахивая руками, отправлял свои аргументы куда-то в стену.
- Доказывает мне. Как будто я законов физики не знаю.
Танюшка, единственный человечек способный быстро успокоить воинствующий пыл Лёхи, направила стихию в нужное русло.
- Лёш, пойдем, я тебя покормлю. Я тебе салатик твой любимый сделаю.
Она говорила это настолько искренне и с такой любовью, что у Жоры с Катей невольно сквозь слёзы оставшиеся от смеха выступили слёзы умиления.
- Со сметанкой?
- Конечно, со сметанкой.
- И лучок так меленько-меленько?
- И лучок.
Они ушли так, будто кроме их любви и салатика со сметанкой, вообще, в мире ничего не существует. И сейчас Жоре стало страшно, что это чудо жизни он подверг смертельному риску и ради чего, спрашивается. Может остановиться? Повернуть обратно, сославшись на повреждения?
- Может лучше вернуться?
- Ты о них? Я думаю, что они знают куда идут. Когда они вместе для них не существует ни страха, ни смерти. Они абсолютно уверены, что всегда будут вместе. И если ты обманешь их, то навряд ли сможешь когда-нибудь себе это простить. Давай попробуем пройти всё до конца. Ты и так заварил кашу, которую неизвестно как будешь расхлёбывать. Они поверили тебе, и пошли за тобой не ради чего-то земного. Это был их выбор, поэтому включай то, что там надо включать и не о чём не думай.