Ханка.

Она стояла у зеркала и всматривалась в свое отражение. Уже много лет она не обращала внимания на свою внешность. И сейчас очень удивилась, глядя на свое отражение. На нее смотрело старое, испещренное морщинами лицо. Беззубый рот ввалился между отвисших щек. Над слезящимися бесцветными глазами нависли кустистые седые брови. Жиденькие волосы, сквозь которые виднелась кожа головы, стянуты резинкой на затылке и заколоты гребнем. Некогда пышная грудь пустыми мешками колыхалась под рубахой. Вены вздулись на руках и ногах.
Удивляется Ханка, как быстро пролетели годы. А давно ли она была маленькой. Ханка пошла к большому кованому сундуку с узорами, который стоял у стены. Открыла его и стала перебирать вещи, стряхивая махорку, которая употреблялась против моли. В сундуке было ее приданое. Каждая вещь имела свою историю.
Вот красивая коробочка из бересты. В ней хранится золотой перстенек с голубым камешком. Ханка помнит все подробности его появления, как будто это было только вчера.
Шла война. На отца пришла похоронка на скотный двор. Мать повыла немного и пошла работать на скотный двор. Редко в какой день не выли бабы. Ханка была тогда еще маленькая и не понимала, почему такой плач стоит в веселой деревне, вдруг ставшей тихой с воем баб по вечерам.
Ханка оставалась дома полной хозяйкой. Летом она полола грядки, носила воду в маленьком ведерке из ручья и поливала лук, огурцы, капусту. Мыла пол. Посыпала его песком, терла голиком, а потом смывала водой. Пол получался чистый, с желтизной.
Закрывала его ткаными половиками. На уборку уходило много времени. Ханка уставала, но была довольна содеянным.
На обед приходила мать, разувалась в сенях. Доставала из печки чугунок со щами и чугунок с картошкой. Они молча обедали за большим столом, покрытым цветастой клеенкой. Сколько же лет этой клеенке? Она и сейчас на столе. Мать отрезала большой ломоть черного ржаного хлеба, солила его, наливала в бутылку молока и снова уходила на работу. А Ханка оставалась хозяйничать дома. Надо было накормить поросенка. Мать еду ему приготовила. Надо только вылить в корыто. Вечером встречала корову, загоняла ее в стойло. Когда подросла, стала ее доить. Следила за курицами, собирала яйца. Мать наказывала- домой без нее не пускать никого. В деревне объявились чужие люди – беженцы. Раньше двери никогда не закрывались на замок. Если хозяина не было дома, около двери стояла палочка. А теперь война.
Мать перевели работать на ферму дояркой. Работа тяжелая, но если хорошо распределить время, можно и дома что-нибудь сделать.
Было воскресенье, большой праздник-Спас. В деревне пекли пироги, ходили в гости и сами принимали гостей. На столе шумел самовар. В сахарнице нащипанный кусочками сахар из неприкосновенных довоенных запасов. Мать только что достала из печки большой пирог, помазала румяные бока маслом и накрыла белым полотенцем. В печке пекся еще и хлеб на неделю. Так как муки было мало, в него добавляли картофель, жмыхи. И все равно Ханка ждала, когда мать отрежет ей ломоть горячего душистого хлеба, и она съест его с холодным молоком.
В окно постучали. Ханка прильнула носом к стеклу, увидела женщину с ребенком на руках.
-Мама, там какая-то тетя.
-Пусть заходит, - ответила мать.
-Здравствуйте! – сказала тетя.
-Проходи, садись за стол. Сейчас чай пить будем. Сегодня у нас праздник.
-Муж вернулся? – спросила женщина.
-Муж погиб, а Спас остался. Да садись за стол. Ребенка положи на кровать.
-Богато живете, - сказала гостья. – Сахар, пироги…
-Это еще довоенные запасы. Сегодня решила побаловать дочку.
-Понятно.
Заплакала девочка.
-Мама, есть хочу!
Гостья взяла дочку на руки и села за стол. Мать налила в кружку молока, отрезала кусок пирога. Девочка с жадностью набросилась на еду. Видно было, что она давно ничего не ела.
-Вы откуда и куда? – спросила мать.
-Мы из Ленинграда эвакуированы. Война кончается. Пробираемся домой. Там у нас квартира. Муж на фронте. Идем пешком до железной дороги, а там на поезд. Спасибо вам, хозяйка! Нам надо идти.
Мать отрезала большой кусок пирога, налила в бутыль молока, положила вареную картошку, несколько яичек, свежих овощей.
-Это вам на дорогу.
-Спасибо вам, хозяйка! Денег у меня нет, чтобы расплатиться с вами.
-Не надо никакой платы!
-Вот возьмите этот перстенек.
Мать отказывалась брать его, но гостья оставила перстенек на столе.
Ханка удивлялась, рассматривая перстень. Какая красота! Она его так ни разу и не надела на палец. Тогда еще маленькая была, а потом некогда, да и некуда было его носить. Вот и лежит перстень в коробочке вместе со стеклянными бусами и ленточками.
Ханка отложила коробочку, достала из сундука меховую шапку и воротник из чернобурки. До сих пор эти вещи не потеряли своей красоты. Так и лежат они в сундуке. Только один раз после смерти матери Ханка примерила их. Так и лежат они в сундуке. Мать выменяла их на мешок картошки. В придачу взяла еще два куса мыла и пять коробков спичек. Это было зимой. За ведро картошки люди готовы были отдать любую вещь. Мать вошла во вкус обмена. Она брала все, что приносили.
-Это, доченька, твое приданое. Выйдешь замуж – а вот оно у тебя все в сундуке! Муж посмотрит и ахнет: какая у него богатая жена, не то, что я. Замуж выходила в одном ситцевом платье. А ты, дочка, будешь у меня королевой. Вот смотри, что я привезла.
И она вытащила из котомки черное бархатное платье с блестками.
-Это мне артистка отдала за буханку хлеба. Сейчас ты еще маленькая, а подрастешь- все в пору будет.
И так с каждым приездом матери с базара пополнялся Ханкин сундук с приданым. Там были и ночные рубашки, и простыни, и наволочки, и куски ткани, фужеры, рюмки. И все это было для нее - Ханки. А теперь для кого? Мать говорила, что у нее где-то есть сестра. Она сбежала с каким-то парнем из дома. О ней больше и не вспоминали. Где она? Может, у нее есть дети? Все бы им отписала.
Задумалась Ханка. Как же так получилось, что она осталась одна?
Окончила Ханка семь классов, и мать забрала ее из школы.
-Хватит тебе учиться! В навозе копаться и этих знаний достаточно. Надо добро наживать, чтобы детям твоим было что оставить, чтобы поминали тебя добрым словом.
Ханка не переживала, что не стала учиться. Учеба ей давалась легко, но ей было неинтересно в школе. Поэтому она с большой охотой стала помогать матери работать на ферме. Особенно ей нравились телята. Так с пятнадцати лет она стала телятницей. Ее посылали от колхоза учиться в техникум, но мать заявила председателю:
-Не всем быть учеными. Выучится – сбежит с каким – нибудь болваном. А нам и тут кадры нужны.
Работала Ханка день с телятами, а вечером – у себя на огороде. Зимой пряли лен, ставили став, ткали половики, скатерти. И все это складывалось в другой сундук. Мать искала Ханке жениха. Но после войны мало их было. В своей деревне был один безрукий жених из хорошей семьи, но для Ханки хотелось найти нормального человека. Девки ходили на посиделки, а мать Ханку не пускала.
-Нечего делать там! Теперь много всяких насильников шатается! А как что? Нет уж! Сиди дома! Пряди да вяжи!
Только однажды Ханка встретила летом у ручья парня, высокого, широкоплечего, красивого. Таких в деревне не было.
-Здравствуй, красавица! Давай помогу тебе донести воду.
-Не надо! Я сама!
-Чего ты боишься? Я же тебя не съем!
-Я и не боюсь. Только мамка увидит – ругаться будет.
-Такая строгая?
-Еще какая!
-Тебя как зовут?
-Ханка.
-Это прозвище. А по-настоящему-то как зовут?
-В метриках Харлампия. А все зовут Ханкой.
-Ну и имечко тебе дали! Тогда лучше уж Ханка. А меня зовут Евгений или просто Женя. Я приехал к Овсовым в гости. Не женат. Живу в городе, работаю на заводе. Ты мне сразу понравилась. Такая свеженькая, пухленькая. Ты учишься?
-Не учусь. Работаю телятницей. Мать одна. Ей и помогаю.
-Приходи сегодня в клуб. Буду ждать.
-Может и приду. Пока!
Вечером вымылась в бане. В новом платье брезентовых туфельках на каблучке выглядела вполне прилично. Не красавица, но даже себе понравилась. Волосы цвета соломы заплела в две тугие косы. Хотела вплести ленты, но раздумала. Уже немаленькая, все-таки восемнадцать лет. Крутилась Ханка перед трюмо, выменянном за две буханки хлеба. В это время вошла мать.
-Это куда ты, дочь, собралась?
-В клуб. Там сегодня кино будут показывать.
-И без кино дел хватает. Снимай платье. Пойдем на ферму. Поможешь мне. Корова заболела. Надо ветеринара ждать.
Так и не пошла Ханка в клуб. Парень уехал и больше никогда не появлялся в деревне.
Когда Ханке исполнилось двадцать лет, умерла мать. Больше никто не руководил ее поступками, но она продолжала жить по законам матери, ориентируясь на фразу: «А что бы сказала на это мама?» Она честно и хорошо работала в колхозе. Ее награждали премиями, почетными грамотами. Дома Ханка держала корову, двух поросят на продажу. Вырученные от продажи деньги относила в сберкассу. Ее сватали один раз за калеку, второй – за вдовца. Но она привыкла жить одна. Иногда по ночам ее охватывала непонятная тоска. Однажды она пошла даже к местному фельдшеру.
-Замуж тебе, Ханка, надо. Ребенка родить. Вот и пройдет тоска.
-Не за кого замуж-то выходить.
-Можно и не выходить. Но в жизни каждой женщины должен быть мужчина. Иначе замучат болезни, да и на психику повлияет.
Дома долго думала над словами фельдшера Ханка, но так и не пришла ни к какому выводу. И снова работа и работа, тяжелая, к которой Ханка привыкла с детства. Она не понимала, как можно сидеть без дела. Как и мать, по воскресеньям Ханка продавала овощи на базаре, не потому, что ей нужны были деньги, все , что ей надо было, она имела. Ей нравилось быть среди таких же торговок, как и она. Какая уж тут прибыль от продажи овощей! Вырученные копейки она несла в сберкассу и радовалась, что сегодня все продала. В праздники пекла Ханка пирог с творогом, ставила на стол самовар, ждала гостей. Но к ней так никто и не приходил. Вроде никому она зла не причиняла и вреда не делала. Что-то в ее жизни не так складывалось. Последнее время стала она уставать. Давно уже вышла на пенсию, но все еще ходила на работу. Вот и косить уже нет сил. Махнула раз-другой косой и села. Вот и перебирает она тряпки, вспоминает прошлую жизнь.
Дом ее на самом высоком месте в деревне. Посмотреть в окно- все, как на ладони. Есть теперь время наблюдать, что в деревне происходит. Вот снова к кому-то гости приехали на своей машине. Остановились у Серегиных. Малец сел в машину, едут к ее избе. Наверное, начальство какое-нибудь. Остановились. Малец вышел из машины, за ним- видный из себя мужчина.
-Бабушка, ты не знаешь, жила ли в нашей деревне Харлампия Смирнова? – спросил малец.
-Так это я и буду.
-Спасибо тебе, мальчик! Вот тебе шоколадка за помощь. Беги, играй. Я к вам, Харлампия Ивановна. Будем знакомы. Я ваш двоюродный брат. Ваша мать и моя мать – родные сестры. Вот фотокарточка.
-Проходи в избу. Чего стоять посреди улицы! Сейчас самовар поставлю. Чайку попьем. Жива ли тетка Анна?
-Умерла. Она же пережила блокаду. Первый муж, с которым она сбежала, погиб на войне. От второго мужа родился я – Илья. Мама наказывала мне обязательно съездить на ее родину, поклониться могилам отца и матери и попросить у них прощения. Вот я и приехал. Какие здесь красивые места! Настоящий рай!
-Дети-то у тебя есть, Илья?
-Есть одна дочка. Ей уже шестнадцать лет. А где твои дети, Харлампия?
-Зови меня просто Ханка. Так меня все зовут. А детей нет. Я и замуж не выходила.
-Почему?
-Не за кого здесь выходить было. А дочку свою привези, хоть на лето. Все мне веселей будет. Все, что есть у меня, вам отпишу.
-Не надо нам, Ханка, ничего. У нас все есть. За приглашение спасибо. Мы с женой едем за границу. Свету к тебе привезем. Тут спокойнее. Все расходы оплатим.
Ханка расплакалась.
-Ты что, Ханка?
-Ты, Илья, НЕ можешь себе представить, как я рада, что нашлись родные люди! Я теперь могу и умереть спокойно.
Они пили чай. Потом сходили на кладбище, пропололи могилы деда с бабой и матери Ханки. Помянули всех умерших.
-Я поеду. Мне пора возвращаться, - сказал Илья.
-Переночуй.
-Некогда. Через недельку привезем Свету. Не отступишься от своих слов, Ханка?
-Да ты что, Илья! Уж я так буду беречь Светочку, так беречь!
И Ханка снова заплакала.
-Не плачь! Теперь мы с тобой. Заберем тебя в Ленинград. Квартира у нас большая. Будешь жить в отдельной комнате. На лето приедешь сюда, если захочешь.
-Нет, Илья. Отсюда я никуда не поеду. Здесь прошла моя жизнь, здесь и умирать буду. А за приглашение спасибо.
Уехал Илья. Жизнь Ханки наполнилась смыслом. Она теперь полностью посвятила себя встрече ч племянницей. Встреча эта произошла гораздо раньше, чем думала старая Ханка.
Подъехала та же машина, вышел Илья, а с ним девушка, беленькая, стриженая под мальчика, в спортивном костюме.
-Принимай гостей, тетя Ханка! – обнял Ханку Илья. – Это моя дочь Света. Прошу любить и жаловать!
Света расцеловала в щеки Ханку и этим сразу же расположила ее к себе.
-Здравствуй, Светочка! – целовала Свету и плакала Ханка. – Спасибо вам, что приехали к старой Ханке. Проходите в дом. Сейчас самовар поставлю.
-Не надо ставить самовар6 жарко.
-Тогда кваску или простоквашки? Что будете пить?
-Неси, Ханка, простоквашу.
Гости пили простоквашу.
-Вкусная! – хвалила Света.
-Деревенская!
Еще до обеда уехал Илья, наказав дочери6
-Будь умницей! Помогай бабушке по хозяйству.
-Да ладно, папа! Помогу, чем смогу!
И началась для старой Ханки жизнь, полная любви и заботы. У нее появилась цель в жизни: лелеять Светочку, баловать ее, сдувать с нее пылинки, любоваться красавицей.
В 6 часов утра Ханка приносила Свете кружку парного молока, заставляла выпить все, до капельки, потому что знала его пользу. Потом Ханка уходила в огород, а Света смотрела сны. Выспавшись, бежала на озеро купаться. После купания она завтракала и шла на огород к Ханке.
-Бабушка, что мне делать?
-Ничего не надо делать, деточка. Хочешь, сорви огурчик, помидорку.
Утром, когда солнце только показало полукруг, Ханка разбудила Свету.
-Вставай, деточка! Пойдем скорей, пока роса не высохла. Сними все с себя.
-Что, так голой и идти?
-Конечно голой! Купаться будем в росе.
-Она же холодная!
-Ничего! Привыкнешь. Зато никогда не будешь болеть.
Катались Ханка и Света по росистой траве за баней около озера. Сначала было холодно, но потом тело разогрелось, и хотелось дольше быть в этой росяной купели. Но Ханка неумолима.
-Хватит! Пойдем домой! Не вытирайся. Пусть тело обсохнет.
Водила Ханка Свету в лес. Собирали ягоды, сосали какую-то траву, пили сок березы. Домой приходили уставшие, но довольные.
Простая деревенская пища нравилась Свете. Она поправилась, румянец появился на щеках. Волосы приобрели особый блеск. Ханка отрицала мытье волос шампунями, мылом.
-Самое лучшее мыло для волос – простокваша с яйцом. Не бойся! Запаха не будет! Промоешь волосы настоем из цветов. Вот и будет пахнуть духами, - говорила она
В один из дождливых дней решила Ханка показать Свете содержимое сундуков. Все как-то не решалась. А сегодня открыла сундук, позвала Свету.

-Доченька, помоги мне разобрать вещи в сундуке. Надо посмотреть, не завелась ли моль.
Ханка сдернула тканое одеяло с сундука. У Светы даже рот приоткрылся. Она таких сундуков даже в антикварных магазинах не видела.
-Это ваш сундук? – спросила Света.
-Мой. В деревне у каждой девки был такой сундук. В него складывали приданое, пока невеста росла. Как целый сундук добра накопили, так можно девку замуж выдавать.
-Это ваше приданое?
-Мое. Только замуж не пришлось мне выйти. Моего жениха фашисты убили. Вот, держи и смотри, нет ли моли.
-Для кого же вы все это бережете?
-Не знаю. Может, что и тебе сгодится.
Они перебирали вещи. Света прикидывала на себя платья, пальто, юбки.
-Как красиво! И вы это никогда не надевали?
-Никогда, деточка. Как и ты сейчас, прикидывала одежду на себя.
-А можно, я примерю?
-Примерь. Ты тоненькая. Тебе все будет впору.
Света вертелась перед зеркалом.
-Тут настоящие русские костюмы! Моя мама – артистка. Вот обрадуется! Она ездит по деревням, собирает песни, частушки, костюмы. А тут такие вещи пропадают! Вы их продадите маме?
-Продавать я ничего не буду. Все, что есть в этих сундуках, и дом, и огород – все отпишу тебе. А ты уж распоряжайся, как сумеешь.
-Я возьму шубу, шапку, бархатное платье, украшения. Остальное подарю маме. Пусть это будут ее личные костюмы, а не общие.
-А вот здесь, в этой коробочке лежит мой любимый перстенек. Раньше-то он был мне как раз, а теперь руки-крюки.
-Какая прелесть! Это же очень дорогая вещь! Вы бы продали перстень, выручили бы много денег. Деточка моя! У меня все есть. Ходить мне теперь некуда. А деньги у меня есть на книжке. На похороны хватит и еще останется. Я ведь всю жизнь работала, дома держала большое хозяйство. Так что денег хватало, а лишнее откладывала на книжку. А ты-то отложила, что тебе понравилось? Вот поедешь домой – заберешь все с собой. Я-то скоро умру. Придут чужие люди, все растащат. В пристройке у меня есть еще и второй сундук. В нем тканые вещи, иконки, книжки церковные. Родители твои приедут - посмотрят. Может, что и возьмут, а то и выбросят за ненадобностью.
Месяц пролетел, как миг. Приехали родители. Когда Света рассказала им о Ханкиных сундуках, они не поверили, пока сама Ханка не показала им свое добро.
-Мы у вас все покупаем, - сказала Дина.
-Я ничего не продаю. Я все отписываю Светочке, а она уж пусть сама распоряжается.
-Света еще мала. По закону она не имеет права совершать сделки.
-Да вы что! Какие сделки! Это у нас в деревне так говорят. Я ей просто отдам все. Только я очень хочу, какие вещи ей понравятся, пусть она и носит.
-Конечно, дорогая Ханка! Но это все стоит больших денег!
-Разве счастье в деньгах? Я только сейчас поняла, что самое дорогое в жизни – близкий человек. А деньги, вещи – это ничто. Лежат они и лежат мертвым грузом. Ни тепла от них, ни холода. Разве что иногда переберешь их и вспомнишь, с какими событиями, что связано. А вы все о деньгах!
-Поедемте к нам в Ленинград. У нас большая квартира. Дадим вам комнату. Все-таки будете в семье, - сказала Дина.
-Спасибо за приглашение, но я здесь родилась, худо-бедно прожила жизнь в этом доме. Здесь и умирать буду.
-Не обижайся, Хана. Мы ведь к тебе приехали не ради твоих кладов. Ты их сама предложила.
-Я понимаю. Ладно уж! Что там!
К вечеру привезли сено и дрова.
-Что это?
-Самому, Ханка, мне некогда пилить и косить. Я вижу, что тебе теперь физическая работа неподсилу..
-Это правда. Хотела корову продать. Жалко стало. Спасибо вам за помощь! Оставили бы Светочку-то у меня?
-Ей учиться надо. Приедет на следующее лето. А тебе мы купили телевизор, чтобы нескучно было коротать вечера.
-Спасибо!
-Если что-то срочно понадобится, шли телеграмму. Обязательно приедем. Будем писать письма.
Погрузили в машину приданое Ханки, распрощались и уехали.
И снова Ханка одна. Вечерами одолевают мысли, правильно ли она поступила, отдав все нажитое добро. Решила, что правильно. Вот и думает Ханка, сидя на крылечке, о натуре человеческой. Копит – копит человек, не доедает, не допивает, работает, как вол. А приходит старость- и понимает он, что с собой ничего не заберешь, что все идет прахом. Ради чего жила она – Ханка? Ей непонятно. Одно она теперь твердо знает, что поступила правильно, отдала свое приданое. Душа ее успокоилась. Представляет Ханка, как вертится перед зеркалом ее любимая Светочка. И на душе ее покой и тишина.